У людей зрело недовольство. С одной стороны, чуть-чуть приоткрылась бездна той экологической жути, которая была допущена. С другой стороны, экологические проблемы являлись единственной разрешенной областью критики. Все было запрещено. Нельзя было критиковать коммунистическую партию. Ничего нельзя было критиковать. А вот по экологии какая-то, пусть дозированная, критика была разрешена. Вокруг каждого из проектов, в которых я участвовал, была серьезная общественная обеспокоенность, бурлило все. После Чернобыля страна изменилась. После 86-го года все экологические проблемы были на слуху. Экологическое движение было невероятно сильное. И поэтому в экологическое движение тогда влились все диссиденты, и монархисты, и все, кто был против власти, против коммунизма. Сознательно или несознательно, люди подразумевали, что это движение станет тараном, который разрушит Советский Союз.
Экологические проблемы показали, что плановое хозяйство – одна из причин гибели советской экономики. Необходимость выполнять и перевыполнять план, осваивать деньги победила здравый смысл.
Было очевидно, что СССР рушится. Другое дело, что все мы были в эйфории. Я уже с десяток раз был за рубежом к тому времени и представлял опасности западного мира. Но мне казалось, что в целом вот эта демократия, выборы, ответственность политиков перед публикой – это мощный инструмент для развития и в этом направлении следует идти. Я думаю, что многие в 89-м – 90-е годы разделяли это чувство, что вот еще немножко, и мы сбросим Советский Союз с плеч, и вперед, к демократическому, свободному, процветающему обществу, где будет главенствовать не идеология, а закон, где люди будут действительно по способностям получать деньги, заниматься работой, любимой или нелюбимой, но эффективной, за которую им заплатят. Что эти деньги будут иметь реальную ценность, а не как в Советском Союзе, где были пустые полки в магазинах и только за валюту в «Березках» можно было покупать какие-то приличные товары.
Я был коммунистом. В коммунистах в советское время были все, потому что любая активность была возможна только в рамках коммунистической идеологии. В любой публикации нужно было написать: «Карл Маркс (или Ленин) сказал то-то», и дальше можно развивать из этого что-то абсолютно антимарксистское. Но поклониться в сторону классиков марксизма нужно было обязательно.