- Андрейку уложили, Ляль, пойдем ужинать. Заодно и поговорим нормально. Мы с Алексом ждем.
Собираюсь на кухню. Желания выбираться из кровати и с кем-то разговаривать нет, аппетита тоже. А ведь надо. Для начала заставляю себя переодеться. Наспех приглаживаю волосы, убираю в хвост и выхожу из комнаты. Алекс с сестрой уже на кухне. Молча сажусь за стол и наблюдаю, как сестра ставит передо мной тарелку.
Напряжение на максимуме. На меня вроде как не обращают внимания, но не заметить, как Сашка с Алексом то и дело переглядываются, решая, кто первый прервет молчание, невозможно.
- Ляль, Алекс считает, что надо сказать Грозину о ребенке — осторожно начинает разговор Сашка. - Нельзя все вот так, одной решать.
- Я не оправдываю его поведение — тут же подключается Алекс — но Саша права. Если тебе неприятно, то я сам могу позвонить и переговорить с ним.
- Нет! — слишком громко отвечаю я — пожалуйста, Алекс, только ничего ему не говори. Он же может из чувства долга... понимаешь?... Он и так считает, меня глупой, а после новости о беременности...
Повисшая за столом тишина заставляет меня оторвать глаза от тарелки. Сашка, сжав губы, смотрит куда-то в окно, а Алекс нервно комкает салфетку и, швырнув ее на стол, произносит: «Не тяните, вопрос все равно решать придется. Это вам...»
Он не договаривает, что именно «это нам». Отвлекается на телефонный звонок и выходит из кухни.
- Саш.
- Подожди, Ляль, это не все — перебивает меня сестра виновато. — Звонил отец.
Сашка делает длинную паузу и я, кажется, знаю почему.
- Я ему все рассказала — продолжает она — Так будет лучше. Он приедет завтра. Прости.
Лялька
Отец приезжает рано утром, когда я еще нежусь в кровати.
Слышу, как он разговаривает с Алексом, потом с Сашкой. Слов не разобрать, до меня долетает лишь гудение и бубнеж с разной интонацией. Голос отца пропитан уважением и заинтересованностью? Это для Алекса, безошибочно угадываю я.
А сейчас? Знакомая нам с сестрой с самого детства, властность и напор.
«С Сашкой говорит — уверена я — отчитывает ее за непутевую младшенькую».
Надо бы выйти и выслушать все предназначенные мне претензии, но я малодушно укутываюсь в одеяло, закрываю глаза и лежу, в попытке оттянуть неизбежное.
- Подъем, Ольга — вырывает меня из состояния дремоты отцовский голос и я подпрыгиваю на кровати.