‒ Так точно! ‒ в один голос заявили новые члены команды и
отправились к лестнице под палубу.
Утро для Сюнсуя Кёраку началось с растерянности. Уже позабытое
чувство качки‚ которой не должно было быть в его домике посреди
леса поставил только очнувшийся разум в тупик. Еще хуже все стало
когда мужчина увидел несколько гамаков, на которых все еще спали
его ученики и Бенни. Но когда мужчина услышал крик чаек,
пробившийся к нему, и еле слышимый звук разбивающихся о скалы волн
он вспомнил прошлый день.
Быстро вытянув перед собой руки Сюнсуй увидел не дряхлые
морщинистые культяпки, а молодые, полные сил и здоровья крепкие
руки, густо усыпанные черными волосами. Эти же руки быстро
переместились на голову, вытянув под взор прядь волос. Каштановых
волос! Не белых от седины!
‒ Так это был не сон! ‒ пробормотал Сюнсуй, губы на его лице
принялись растягиваться в широкую, счастливую улыбку, в карих
глазах загорелся огонь, а бешено стучащее от радостного волнения
сердце отдавалось набатом в ушах ‒ Я действительно помолодел!
Ха-ха-ха! ‒ радостно воскликнул он на весь кубрик, и тут же
спрыгнул с гамака.
Соседи от внезапного крика заворочались на своих гамаках, но
Сюнсуй не обратил на это никакого внимания, быстро одев белый
хаори‚ накинув поверх него розовое девчачье кимоно, и засунув ноги
в деревянные сандалии он быстрым шагом покинул кубрик и вышел на
палубу.
Свежий соленый морской воздух ворвался в нос мужчины, звук
разбивающихся о скалы волн и крики чаек стали громче, а только
вставшее из-за горизонта утреннее солнце ослепило привыкшие к
темноте глаза‚ заставив Сюнсуя зажмуриться.
Однако он обратил внимание на неудобства, его душа пылала
невероятным воодушевлением. Он снова на корабле! Снова в море! От
осознания сердце в груди забилось еще радостнее‚ само естество
пирата в Сюнсуе пришло в восторг.
В мгновение ока перед закрытыми глазами мужчины пронеслись все
воспоминания о прожитой на корабле жизни, от чего сердце накрыла
легкая нотка ностальгии о былых временах.
Привыкнув к яркому солнцу он подошел к лееру, нежно провел по
нему своей рукой, чувствуя капли утренней росы‚ что осела на
дереве. От этого давно забытого чувства душа вновь испытала
невероятную волну энтузиазма и возбуждения.
‒ Я вновь на корабле, как в старые добрые. ‒ тихо пробормотал
Сюнсуй, и каждое сказанное слово было под завязку наполнено как
тоской, так и тягостным предвкушением грядущего.