До коттеджа мы доехали в полном молчании, и как только машина остановилась у ворот, я хватаюсь за ручку двери.
- Не так быстро. Мы ведь еще не поговорили. – Его брови удивленно приподнимаются, - или вы меня боитесь?
- Вот еще. С чего мне вас бояться? – шепчу одними губами и оставляю ручку в покое, - говорите, что хотели, и я пойду. День был не простым, надеюсь, вы это понимаете.
- Понимаю. Просто не хотел разговаривать за рулем. – Зотов вздыхает и смотрит на меня с легкой грустью. - С Лешкой мы знакомы давно, вместе учились, вместе были в армии. После наши дорожки разошлись, но так вышло, что мы снова встретились, совпали интересы в бизнесе. Не знаю, как много вам рассказывал муж, но это не так важно. Важно то, что он чувствовал, что его может подвести здоровье и заранее обо всем позаботился. Позаботился он и о вас.
- Что вы имеете в виду? Как понять - позаботился?
- Он оставил вам прощальное письмо на случай, если с ним что-то случится.
Прощальное письмо от Лешки находится в «Туристик компас» и все, что от меня требуется – приехать завтра в компанию и забрать его. Зотов не заезжал в офис, сразу отправился на поминки, поэтому не успел забрать письмо сам.
Мой муж оставил письмо, заранее зная, что с ним может «что-то случиться». Надо же. Прямо как в сериале. Но есть в этом что-то странное. Понять бы, только, что.
Назначив время на завтра, компаньон моего мужа быстро попрощался и уехал – мне показалось, что он испытал облегчение, когда я покинула машину.
Подумать только! Мне нужно приехать за письмом в семь часов вечера – ни раньше и не позже. Может, он сумасшедший, и у него особый пунктик насчет времени?
Но то, что у Зотова напрочь отсутствует чувство эмпатии, это точно. Впрочем, какая разница? Я не собираюсь обивать пороги кампании, сидеть в кабинете и просить показать мне рабочую базу или сдать все текущие заявки незамедлительно. Когда приду в себя и начну переоформление документов, то найму для этого опытного человека.
Сделать это придется в любом случае, но только не сейчас. Сейчас я не в состоянии не то, что мыслить, я не в состоянии жить.
Когда, наконец, осталась одна и вошла в опустевший дом, поняла, как жестоко ошиблась. Одиночество, о котором так мечтала, оказалось вовсе не спасением, а наказанием.
Все вокруг напоминает о Лешке: его кружка в кухонном шкафчике, зубная щетка в ванной, одежда и обувь – даже тапочки, забытые в спальне - все это причиняет почти физическую боль, такую сильную, что тяжело дышать. Мне вообще, кажется, что я сама потихоньку умираю. Незаметно рассыпаюсь на маленькие кусочки.