Что будет со мной? Моя благотворительная организация закроется, когда узнают, что я похищаю детей. От этого хотелось плакать…
Надеюсь только, что Лев не собирается на самом деле продавать меня в бордель.
— Еще раз давай. У тебя голос, как у робота.
Потому что это наглая ложь! Лично я никого не похищала. И актриса из меня, как из коровы балерина.
Я выдохнула. И сказала все заново. Но из коридора послышались голоса и шум. Лев вышел, заткнул охрану и вернулся.
Мы перезаписывали видео раз десять. Наконец он сказал: “Хватит”. То ли устал, то ли у меня получилось — неясно. Не пересматривал видео, как в прошлый раз, зато несколько долгих секунд оглядывал мой свитер.
— Послушайте, я понимаю, что вы хотите вернуть сына… Я тоже хочу домой. Но если это видео окажется в сети, я потеряю все.
Лев сунул смартфон в карман, подошел ближе и неожиданно погладил меня по плечу, склонив голову ко мне.
— Твой отец тоже не захочет потерять все. Поэтому пойдет наконец на обмен. И кроме нас с ним никто больше это видео не увидит. Скорее всего.
Свет резко погас. Я обернулась — щель между дверью и порогом не светилась, значит, в коридоре тоже темно.
Бежать — тут же мелькнула мысль. Ага, заблудиться в лесу, замерзнуть насмерть. Или Лев видео в таком случае точно опубликует. Что тоже убийственно для меня.
Зажегся фонарик на смартфоне. Лев сунул мне куртку, за руку вывел из зала и вернул в комнату. Где тепло от обогревателя начало рассеиваться. Я прислушивалась к ругани в коридоре. Похоже, свет выбило как раз из-за множества обогревателей. Лев ругался с тем, кто должен был все подготовить к приезду.
На улице лютый мороз. Комната быстро остыла. Я притопывала на месте, в куртке, шапке, шарфе. Когда все починят?
Скоро холод стал добираться до костей. Изо рта шел пар. По-прежнему темно. Солнце зимой слишком рано садится.
Когда дверь открылась, я сидела на койке, покачивалась и пыталась не уснуть. Несколько раз стучала, но за грохотом в коридоре вряд ли меня слышали.
— Светлана? Ты замерзла? Твою ж…
— Немного.
Лев скинул с себя куртку, замотал меня в нее. И крепко сжал. В моей груди сразу полыхнуло жаром.
— Пошли, погреемся в машине, пока эти остолопы чинят проводку.
Придерживая за плечи, он вывел меня в коридор, где суетливо разрезали темноту фонарики. Мы прошли мимо охранников, которые что-то бурно обсуждали — наверно, спорили, как правильно все починить.