На кухню резво вбежала одна из подавальщиц, что до этого сонной
мухой ползала по залу и больше размазывала грязь, чем убирала, и
ловко подхватила малыша из корзины, а затем властно прикрикнула на
хозяина:
- На лавку ее, лицо холодной водой обрызгать, под нос тряпку со
щелоком, а потом накормить и напоить. Она ж явно несколько дней в
дороге, наверняка и ела как птичка.
На удивленный взгляд всё еще держащего на руках пришлую
замарашку Тларга Настая ответила:
- На ноги ее посмотри! – и сквозь зубы, почти неслышно. - Тоже
мне трактирщщщщик….
Тларг сначала переложил девушку на лавку и только потом
посмотрел на ее ступни в дешевых тряпочных тапках с тростниковой
подошвой. Да и не было их почти, этих тапок. Развалились они уже.
Видимо, по дороге. Откуда же и как долго шла эта девушка, имени
которой он так и не спросил, неся в руках младенца? От кого она
береглась? Или муж – зверь, или вне мужа понесла, а родители
выгнали. Да как так можно-то?
Для потомков перевертышей каждый ребенок был чудом и счастьем. И
неважно родила его девушка, будучи «под лапой», то есть замужем,
или нет. В любом ребенке течет кровь того, кто когда-нибудь снова
сможет обернуться, снова сможет призвать всего себя, а не только
чувствовать тоску своей зверьей половины, не имея возможности вновь
стать единым целым.
Настая, тем временем, ловко распеленала ребенка, ополоснула,
завернула в чистые тряпки и сунула в требовательно пищащий ротик
тряпицу, вымоченную в молоке. Малыш зачавкал и примолк. Его мама,
тем временем, очнулась и сразу протянула руки к ребенку.
- Да на уже своего крикуна! – по-старушечьи проворчала 19-летняя
Настая, успевшая перенянчить кучу братьев и сестер, а также
обзавестись тремя своими.
Девушка забрала младенца и, отвернувшись от Тларга, расстегнула
платье и принялась кормить малыша.
- Простите, я забыла о времени, да и устала. Простите, я больше
так не буду, и он вас не будет беспокоить, - она с тревогой
оглянулась на хозяина трактира. – Меня Рина зовут. А это Марк.
- Я – Тларг. Так, девочка, ты сейчас ешь… то есть сначала
кормишь, потом ешь, спишь, моешься и отдыхаешь, а вечером мы
обсудим всё. Я от своих слов не отказываюсь. Хочешь работать –
работай. Никто тебя здесь не приневолит и не выгонит. Но сегодня я
чтоб тебя больше за работой не видел!