– Слышал историю про Крёза>7?
– Нет! – не отводя глаз от девушки, бросил Гэри в ответ.
– Крёз был царем, он был на вершине мира и достиг всего, о чем мечтал. А мечтал он о славе и богатстве.
– Обычное дело для царя, – кивнул слегка Гэри, рассеянно слушая напарника.
– Но вот было у него некое сомнение, которое сам разрешить он не мог. Тогда позвал он к себе Солона – известного философа – и спросил: «Скажи, есть ли в мире, кто счастливее меня?»
– И что? – спросил Гэри, повернувшись к Стиву вполоборота. Кажется, что рассказ начал интересовать его чуть больше.
– Солон ему говорит: чтобы ответить тебе, царь, я должен увидеть твою смерть.
Гэри повернулся к Стиву лицом и изучающе посмотрел ему в глаза. Он ждал уже продолжения:
– И?
– Крёз не понял его слов, и прогнал философа. Но однажды его царство захватил вероломный Кир, и приказал сжечь его прямо на троне. И вот, когда Крёза обложили ветками и принесли зажженные факелы, тут-то он и вспомнил слова мудреца. Он схватился за свою старую седую голову и стал кричать: Ай, да Солон! Ай, да Солон!
Закончив рассказ, Стив весело подмигнул Гэри. Тот посмотрел на него как на абсолютно больного невротика.
– Ты за этим меня сюда вызвал среди ночи?! Слушать истории? – возмутился он. Стив в ответ ехидно улыбнулся. В его серых глазах зажегся лукавый огонек. Ему казалось забавным слегка подколоть напарника. Это не было умышленной злостью, просто он иногда так развлекался, особенно с теми, кого недолюбливал. Гэри продолжал возмущаться:
– Все эти метафоры, Солоны – к чему это? Почему не сказать прямо? Я не понимаю намеков! Что ты хотел мне объяснить?
– Ты сам должен понять! – ответил Стив.
– Что тут понимать? В том, что ты «нанёс» нет никакого смысла! Ты хотел просто в очередной раз показать свое превосходство! И всё! – злобно огрызнулся Гэри.
У Стива резко поменялось настроение. Такие перепады для него в последнее время стали нормой. Внутри него был какой-то дурацкий «маятник». Когда его, качнув, бросало в одну сторону, его бесил и раздражал окружающий мир с его невероятной глупостью и наивом, с его жестокостью и злобой; когда неожиданно бросало – в другую, он будто становился «прежним» – жизнелюбивым парнем с хорошим чувством юмора и самоиронией. Сейчас, глядя на обидевшегося Гэри, на его такую живую реакцию, он почувствовал вину : «Зачем я дразню его? Может, чтобы отвлечься? Может, потому что я и сам был такой же, как он раньше? Не ценил верность? Не был рядом с Мери… » – он вспомнил о жене и к горлу подступил ком, перекрывший кислород. Он ничего не мог поделать с собой. Воспоминания приходили сами, и «ловили» его в любое время дня и ночи. Спасения от них не было. Чувство утраты и вины не уменьшались, и время было беспомощно перед его горем.