– Подожди, вождь! – раздался вдруг взволнованный голос одной из пленниц. – Если верить твоим словам, то я нахожусь под защитой богов, и никто не вправе неволить меня? Это правда?
– Правда! – ответил ярл, с удивлением вглядываясь в красивое лицо Эльви. Он первый раз в жизни видел человека, которому, если верить словам Хаука, явно покровительствует сам бог Один. – Ты свободна!
– Но не свободна моя сестра! Она никому не сделала ничего плохого, и было бы справедливо отпустить и ее! – Глаза Эльви в упор смотрели на Кленга, и от этого взгляда ему вдруг стало как-то не по себе.
– Нет! Это касается только тебя!
– Тогда и я иду вместе с ней! Сестре будет легче на чужбине, если кто-то из близких ей людей будет рядом!
– Нет! Ты останешься здесь! Я верю не только Хауку, но и Глуму. По его словам, здесь вороны не живут, а он, живший здесь бок о бок с вами, знает, что говорит!
– Не живут?! Не живут, говоришь?! А ты оглянись! – Голос девушки дрожал от негодования, и Кленг, обернувшись, замер. Шагах в двадцати, на вершине дерева сидел огромный черный ворон и в упор смотрел на Кленга. Их взгляды встретились, и ярлу показалось, что глазами птицы сам великий Один осуждающе смотрит на онемевшего от страха человека. Так продолжалось какое-то мгновение. Затем ворон взмахнул своими сильными крыльями и, сделав круг над собравшимися людьми, скрылся за густыми кронами больших, близстоящих, деревьев
– Идем собираться, сестра, дорога предстоит дальняя! – как во сне, услышал ярл голос Эльви. Не в силах сопротивляться явной воле богов, он дал свое согласие на то, чтобы Эльви сопровождала свою сестру, но ни в коем случае не считала бы себя их пленницей. Дружина облегченно вздохнула.
Вечерело. Нагруженная конфискованным товаром, дружина неторопливо двинулась в обратный путь. Последним шел Глум с бесцеремонно отобранной у Арви, шкурой священного медведя. Он боялся, что нойд скажет ярлу о его неблаговидном поступке, и тогда скандала не избежать. Глум уже почти добрался до леса, когда заметил, что один из мерян поднял свой лук. Реакция кривича была мгновенной. Каленая стрела Глума пронзила сердце мерянина еще до того, как тот успел натянуть тетиву своего смертоносного, но теперь уже совершенно бесполезного для него оружия.
– Так вам и надо! – ехидно улыбнувшись, прошептал новоиспеченный варяжский воин и, вслед за своими товарищами, тоже скрылся в густом безбрежном лесу. Глум был уверен, что теперь уже никто из сельчан не пойдет жаловаться на него ярлу, а с Хауком он в свое время тоже, по-своему, разберется.