Последние дни Венедикта Ерофеева - страница 29

Шрифт
Интервал


Пробыла на Флотской 3 дня. Настроение у Венички прекрасное. В шутку: «Отваливай скорей». Галя удерживает.

____________

12 октября

На квартире верного друга Ерофеева Машеньки Шавыриной – вечер поэзии. Стихи читает приехавший из Канады замечательный поэт Бахыт Кенжеев. Комната забита народом. Пришел, конечно, и Лён. Он все никак не может пережить наше с Веничкой знакомство. Но сегодня он со мною более чем любезен. «Я счастлив, – говорит он, – что Ерофеев в надежных руках! Если бы мы продлили ему жизнь…» и т. д., и т. д. Вечером позвонила Веничке и обо всем ему рассказала. Оказывается, Ерофеев звонил в тот же день Машеньке и очень благожелательно обо мне отозвался.


____________

14 октября

Позвонила Галя и пригласила меня приехать к ним в гости. У Венички очередная волна хорошего, теплого ко мне отношения: «Ты мне снилась. С тобой спокойно. Я тебя люблю, девчонка. Мне тебя неудобно приглашать к себе. Я все жду, когда ты сама скажешь, что приедешь ко мне. Мне без тебя трудно. Ты хоть раз в неделю приезжай ко мне».

Вечером у Вени был Игорь Ноткин. Нес какой-то полубред. Веничка спросил: «Что ты несешь, может быть, ты уйдешь?» Игорь ушел, проворчав, что я путаю все его карты. Веня махнул рукой, сказал, что этот юродивый мечтает о нашей ссоре.

____________


Веничка сообщил новость. Опять приезжал к нему знакомый поляк, который в Вильнюсе нашел остатки утерянной «Антологии поэтов общежития Ремстройтреста», в котором одно время (57-й год) Ерофеев работал грузчиком.

Веничка так заразил простых рабочих своей неподдельной любовью к литературе, что они сами начали писать стихи, а Ерофеев их обрабатывать. Так и появилась эта, составленная им «Антология», включившая и его стихи.

Ерофеев сказал мне, что полюбил русскую поэзию с юношеского возраста, что сам писал стихи с 16-ти лет, подражая некоторым любимым поэтам – Бальмонту и особенно Северянину. Вот одно из них из утерянного цикла «Путешествие вокруг Европы на теплоходе “Победа”».



Справки с различных мест работы В. Ерофеева


Гавр

Я снова, опьяненный маем,
на опьяняющем фрегате
впиваю майскую гуманность
с полупрезрительной гримасой.
Вдыхаю сладость океана,
симпатизируя Пикассо,
и нарочито нелояльно
внимаю треску делегатов.
«Молле – апофеоз жеманства», —
Жюль Мок убийственно итожит.
Его агрессия жантильна,