В статье «Зачем приходил Горбачев» (11, с. 223–235) Лев Михайлович пишет: «Не экономические проблемы тревожили коммунистов, но их политическая подоплека. В этом смысле партийная стратегия не изменилась со сталинских времен. Сталин в своих речах и выступлениях никогда не говорил об экономике, но о власти над экономикой. И в начале восьмидесятых его партийные наследники озаботились не кризисом экономики, но КРИЗИСОМ ВЛАСТИ: за явлениями нараставшего экономического спада коммунисты – после шестидесяти пяти лет безраздельного правления в России – явно различили мощную и все нараставшую оппозицию своему режиму» (11, с. 223).
Говоря об «оппозиции», Л. Тимофеев, конечно, имеет в виду и явный подъем коррупционного комплекса, и широкое распространение инакомыслия (пусть, и в пассивной форме, т.е. не в противостоянии), и практически общее неверие и недоверие коммунистической системе, и т.п. Началась перестройка, обернувшаяся «катастройкой» (выражение А.А. Зиновьева) советского коммунизма. И вот на рубеже веков автор подводит итоги ельцинским 90-м. «…Вспомним, реформы Горбачева начались ради сохранения власти над человеком, над работником. И власть сохранили. В политике, в экономике распоряжаются те же люди и те же структуры. Но теперь в их руках не столько вожжи политической или административной власти над личностью работника, сколько кнут власти экономической – через монопольно контролируемую систему банков, бирж, ключевых отраслей крупной промышленности. Вполне определилась власть крупного капитала над мелким, экономическая власть крупного капитала над собственником рабочей силы – человеком, работником.
Конфликт между властью и обществом обрел черты хоть и новые для России, но в общем-то традиционные для рыночной экономики: если общество – как потребитель – заинтересовано в свободной игре конкурирующих производителей, то монопольный владелец крупного капитала заинтересован в полном контроле над экономикой. Потребитель заинтересован в изобилии товаров и услуг, в стихийном развитии производства под напором общественного спроса.., но тому, кто монопольно владеет крупным капиталом, вовсе не нужна неуправляемая экономическая стихия, ему нужно как можно более строго упорядоченное, плотно контролируемое производство и распределение. Конфликт этот имеет отражение и в политических категориях – как конфликт между демократией и авторитарным или даже тоталитарным режимом.