. Однако их состав и численность все время менялись (каждый съезд имел в среднем 15–17 фракций и групп, объединенных в 4–5 блоков), в том числе и потому, что многие депутаты неоднократно переходили из одних фракций, групп и даже блоков (а были еще внеблоковые депутаты и их объединения) в другие. Причем эти структурные единицы не являлись партийным представительством в строгом смысле этого слова. Соответственно, их позиции и позиции их лидеров, как правило, были слабо предсказуемы. Да и исход голосования во многом зависел от того, как настроит депутатов председательствующий на заседании Съезда (такое «дирижерство» особенно удавалось председателю ВС Р.И. Хасбулатову).
К этому надо добавить, что с декабря 1992 г. президент перестал быть самостоятельным и при назначении ряда ключевых министров: иностранных дел, обороны, безопасности и внутренних дел – требовалось согласие ВС.
Отставка Совета министров, согласно Конституции РСФСР, могла быть произведена: 1) Съездом или ВС путем выражения недоверия; 2) президентом по любой причине, но с согласия ВС; 3) президентом по заявлению председателя Совета министров («по инициативе самого правительства»). Таким образом, президент так или иначе был связан мнением депутатского корпуса. Это – совершенно правильно и, в отличие от действующей Конституции РФ, отвечает идее баланса в системе сдержек и противовесов… Но опять же, если бы имелся нормально организованный и структурированный парламент. При отсутствии такого условия отставка правительства превращалась в предмет спекуляций.
Право президента отклонять законызакреплялось. Но! Во-первых, оно не распространялось на законы, принятые СНД. А Съезд при желании мог принять закон по любому вопросу, и президент обязан был его подписать. Во-вторых, даже возвращение (отклонение) президентом закона, принятого ВС, фактически имело лишь «информационное» значение, так как этот орган был вправе оставить закон в прежней редакции, проголосовав так же – простым большинством депутатов в обеих палатах. Таким образом, право президентского вето, по сути, было фикцией.
И все же главное, что характеризовало президента как заложника Съезда, и стало, собственно, спусковым крючком драматической развязки конфликта, – легальная возможность этого органа досрочно прекратить президентские полномочия практически по любому поводу