Рябушинские вместе со Щукиным издали журнал «Золотое руно» – лучший в Москве журнал. «Золотое руно» – это высшая ценность, которая только есть. Они печатали билибинские книжки – настоящее золото! – это было что-то невероятное. Русские сказки Афанасьева. Потом они создали общество при журнале «Золотое руно», после чего стали называть себя «Русские гогеноды».
Практически весь Гоген находится у нас в «Музее Изобразительных искусств» и в «Эрмитаже». Но все, что есть в этих местах, начиная от импрессионистов и кончая 20-ым веком Пикассо и кубизмом – все это было собрано пятью или шестью людьми, которые имели своих агентов, сами ездили, лично входили в отношения с Пикассо и с Матисом, приглашали последнего в Москву. Матис расписывал их особняки. И они создали огромный музей. Он находился на Кропоткинской и назывался «Музеем Западного искусства». И вот, однажды, такой сталинский человек – по фамилии Герасимов, решил, что ему нужен это особняк. Что он сделал? Он решил, что пригласит в этот музей «главного» эксперта по искусству – Ворошилова. И когда тот явился, произнес таким сладким голосом:
– А были ли вы в одном Московском музее? Вы человек умный, большой эксперт, специалист очень серьезный. Не посмотрите ли вы его со мной?
Ворошилов, если и был экспертом, то только по работам одного знакомого художника, рисовавшего рабочих и колхозниц. Но ему, человеку простому, было приятно слышать масленые речи и он согласился, а когда пришел в музей, то его сразу встретил голубой Пикассо. Потом еще что-то. Ворошилов в пролетарском понимании этого слова обалдел от того, что увидел и впал в полуобморочное состояние. И тогда Герасимов ему и говорит:
– Как вы думаете, нашему народу такое искусство нужно?
Разумеется, тот замотал головой, что нет. Все! В течение нескольких дней все вывезли. Но Герасимов всю коллекцию разделил. Половину отправил в запасники «Музея Изобразительных искусств», а другую половину в запасники «Эрмитажа». И сказал: «Все! Больше вместе они не будут никогда. Пока это показывать нельзя!»
И мы сами не знали, что у нас есть, а на Западе тем более не знали, а когда узнали поздно было. У нас оказались лучшие картины Гогена.
Это действительно так было. Открытие Гогена было явлением уникальным. Я могу сказать лишь то, что говорила вам о «Восходе Солнца». Мы знаем все. И книжки у нас есть. Но мы не можем понять, как он это написал. Я скажу больше. Если каждый из вас возьмет в руки картину «Демон сидящий» и внимательно посмотрит на нее, то сможет увидать, что она практически написано методом кубизма. Она написана кубинистически. Демон сидит и цветы такие – это чистый кубизм. А как у него написаны руки? Все кубизм. Это нужно было для особой выразительности. Он входит в кубический авангард, хотя не имеет к нему никакого отношения. А только для того, чтобы найти новое средство выразительности.