Жил-да-был мальчик. Его родители когда-то оба мечтали стать знаменитыми: мама грезила о певческой карьере, а папа хотел стать барабанщиком в рок группе. Но этому не суждено было случиться.
Мама работала кассиршей в универсаме, а папа водителем. Жили, не бедствовали. Сына отдали в музыкальную школу. Родители верили, что их мальчик уж точно станет знаменитым музыкантом, а ребёнок страдал. Он люто ненавидел фортепиано и иногда нарочно зажимал пальцы дверями, чтобы получить освобождение от занятий. Родители перевели сына на вокал, но мальчик ел снег и мороженое, хрипел, но не сдавался. Что только не придумывали родители: и вознаграждения сулили, и наказывали – ничего не помогало.
Как только выдавалось свободное время, мальчик в своей комнате вооружался ножницами и шил одежду для кукол. Однажды папа застал его за этим занятием:
– Мать, выброси все иголки, нитки и лоскутки! Ты посмотри, что удумал! Род наш опозорить хочет! Разве мужское это дело – кукол обшивать!? Ну-ка, бери гитару и этюды разучивай! (К тому времени мальчика перевели на обучение по классу гитары.).
Мальчик давился слезами и нестройно бренчал на ненавистном инструменте. Отрадой были каникулы – он уезжал на всё лето к бабушке в деревню и там вволю шил наряды для кукол соседской ребятни.
Шли годы, мальчик вырос и стал известным модельером. Он купил родителям большой, красивый дом. Вечерами папа и мама пили чай на веранде, любовались садом и говорили:
– Эх, жаль, что сын так и не стал музыкантом!
Валентин взял её руку в свою и начал:
«Твоя рука в моей лежит
И кровь по жилам уж бежит.
Твои прекрасные глаза
Чисты, как детская слеза…»
Поэма была посвещена ей! Она была тронута до глубины души и слушала с восхищением.
Принесли кофе. Валентин, вдохновлённый своей новой музой, продолжил:
«Вот кофе на столе дымится,
Но и без кофе мне не спится…»
Поэма оказалась ещё длиннее, чем прежняя. Дама спросила:
– Вот вы мне писали, что поэт. А где вы работаете? Он ответил:
«Поэзия – нелёгкий труд.
О лёгкости поэты врут.
Они сгорают, но творят,
Напрасно люди говорят…»
Валентин читал и читал очередной свой шедевр, а ей хотелось есть, в туалет и курить.
– А давайте закажем что-нибудь из еды, – сказала она.
Он ответил:
«Еда! Какая это проза!
Не может мясо кушать роза.
Не может нежностью своей