Рассказы по пятницам. Литературный проект «Областной газеты» - страница 9

Знаю только, что так долго Иван эту рыбу у японцев тибрил, что его (за его усы) решили уже боцманом сделать. Но тут Иван вспомнил про Австралию. Проснулся поутру и думает: буду теперь всю жизнь у японцев рыбу тибрить и не увижу Австралии… Отвязал он шлюпку корабельную и поплыл по океану.

День плывет, два. Неделю плывет. Кончилась у него еда, кончилась вода. Чайки ехидные кружат: клюнуть норовят. В общем, грустно всё. Вдруг видит: остров.

Высаживается и удивляется: кругом бананы и кокосы на пальмах: просто джунгли какие-то. Ну, он довольный: попил, поел и спать завалился.

Когда проснулся, видит: корабль плывет. Он забрался на пальму, снял с себя рубаху и стал ею махать. Увидели его с корабля, подплыли поближе и кричат:

– Ты чего сбежал? Пошли дальше у японцев рыбу тибрить!

Ну, он и пошел. Что ему было делать?

Дальше про Ивана я ничего не знаю. Думаю, он и сейчас плывет в свою Австралию. Однако знаю то, что приключилось на острове, чего сам Иван вовсе и не знает. Когда он, сидя на пальме, махал своей рубашкой, из неё выпало ма-а-а-ахонькое семечко, невесть как туда попавшее. Семечко было морковным. Оно выросло и дало новые семечки, которые тоже выросли. Понравилось им тут расти. А так как на острове совсем не было грызунов, то через много лет не стало тут ни пальм, ни джунглей: одна только морковка. Целый Морковий остров. А среди всей этой тьмы моркови был один маленький морковыш, который очень хотел необычной судьбы…

Вы спросите, как он попал туда, где снег, и стал носом у снежной бабы? А все очень просто: это я его туда привёз.

По земным меркам мой приятель с Тарахири безобразен настолько, что рядом с ним даже Квазимодо показался бы писаным красавцем. Насколько я помню, у Квазимодо один глаз закрывала огромная бородавка, и он был горбат. Мой приятель имеет на своем, с позволенья сказать, лице, штук пятьдесят безобразных бородавок, чудовищно изогнутый нос (кажется, две ноздри торчат из какого-то углубления) и рот такой величины, что он может спокойно целиком глотать апельсины или яблоки средних размеров. Из этого рта торчат во все стороны кривые клыки, чистить которые на Тарахири не позволяет религия, а поэтому они почти чёрные. Горба у него нет, зато он настолько толст, что кажется поперёк себя шире, что при его двухметровом росте не так-то просто. В Россию он приезжает исключительно за закупкой самой дешевой водки, которую потребляет в количествах, для человеческих существ абсолютно невообразимых: например, за сегодняшний вечер, по моим прикидкам, он выпил уже литров тридцать, причём на его состоянии это никак не сказалось. Если к этому добавить, что голос у него рыкоподобный, а наш язык он изучал по словарю русского мата, составленному еще в конце ХХ века, то несложно себе представить, что с друзьями у него здесь некоторый напряг.