– М-да, – Андрей чувствовал, что ему стало совсем нехорошо.
– Но и это еще не все, – продолжила наконец-то разговорившаяся старушка. – Когда Пров понял, что потерял свободу, он сбежал. Исчез. То ли нашли его потом мертвым, то ли нет – я не знаю. Знал ли отец вообще про это? Но моя прапрабабка, его жена, покончила с собой. Вот это я точно знаю. Барин Леопольдов – да, по-моему, так была его фамилия, местные баре – приехал забирать семью, чтобы перевезти ее под Воронеж. Там у него тоже было какое-то поместье или деревенька. А она, как увидела его бричку, так бросилась якобы из избы прямо в ночной сорочке. И к реке. Под лед ушла.
– Так, может, она убежать хотела? – предположил Андрей.
– Вряд ли. Куда убежит баба от властей? Послали бы полицию за ней. Нашли бы. Поймали. В сорочке и босой по снегу много не побегаешь. В общем, вмиг остались двое ребятишек круглыми сиротами.
– Их дети?
– Да. Девочку звали Люба. А мальчика – Ваня. Вот этот Ваня был моим прадедом.
– Так увез их барин?
– Увез. А куда их было девать? Определил в семью. Тоже крепостных. А те их и прозвали Холоповыми. Потому что сами-то они испокон веков в рабстве были. А эти сами на себя ярмо надели. Хотя, конечно, в чем была вина детей? Отец им такой достался.
– Но вы-то с бабушкой из Курской области…
– Ваня потом вернулся в родные места. Крепостное право уже отменили. Так что он был волен ехать, куда пожелает.
– И он поехал назад?
– Да. Не знаю почему. Собственно говоря, его там никто не ждал. Дом их давно обветшал. Родственников не было. Потому что жили они особняком.
– Бабушка, – Андрей смутно уловил в рассказе старушки логическую нестыковку, – а сколько Ване этому, прадеду твоему было, когда все это произошло?
– Как я сейчас понимаю, года четыре. Да Любка была на год или два его старше.
– Так откуда ж тогда вся эта история известна в таких подробностях? Если мать детей, ты говоришь, покончила с собой. А отец пропал. Неужели такие маленькие дети могли что-то запомнить, чтобы рассказать потом своим детям?
– Не знаю, вряд ли, – согласилась баба Валя. – Но я помню, что вроде отцу моему кто-то все это рассказывал. И не его отец, мой дед. Тот рано умер. Я его не знала. А отец мой, я тебе говорила, заинтересовался историей семьи уже незадолго до войны и своей гибели. Он как-то поехал в Курск по делам и вернулся сам не свой. Какой-то взвинченный. На него это было не похоже. Но ничего не сказал тогда. Потом еще пару раз ездил в город. Говорил, что кое-что хочет выяснить о семье. О ее истории. Мол, ему интересно самому. И вот затем уже он как-то мне рассказал то, что я тебе сейчас передала. Как запомнила, конечно. Может, он что-то еще мне говорил. Но уж много лет прошло. Пару раз заводил он со мной этот разговор.