– Здравствуйте, Полина! Вы – наша новенькая. Не удивляйтесь – здесь такие новости быстро облетают. Вижу, Вы решили пешочком добираться до посёлка. Если не возражаете, я мог бы с удовольствием подвести Вас, – он указал рукой на стоявший у причала траулер. – Извините, что забыл представиться. Костя! Капитан рыболовецкого траулера. Мог бы Вас прокатить на этой посудине. – На его худощавом, обветренном лице появилась детская улыбка, и глаза его от этого стали еще голубее.
– Правда? Как здорово! Я согласна! – выпалила Полина, вне себя от восторга.
Судно медленно отчаливало от берега. Из радиорубки вылетала музыка, оглушавшая всю палубу и берег.
Эту песню Полина слышала впервые, и она ей очень понравилась. Было в ней что-то необычно волнующее, отчаянное, что полностью соответствовало окружающей обстановке, настроению девушки.
– Нравится? – спросил капитан.
– Очень!
Полина стояла рядом с ним в капитанской рубке, смотрела на удалявшийся берег и напряженно слушала:
«Вся земля как будто на ладони.
Все слова весомее втройне…»
– Где вы откопали такую чудесную песенку? – спросила Полина у сияющего капитана.– Она такая… ну, такая, будто прямо из души идет. Даже не так. Будто кто-то смотрит на нас и тут же, экспромтом, поёт о том, что происходит именно сейчас.
– Да-да. Я тоже это заметил, – подхватил капитан.– Это удивительная песня… Хотите подержать штурвал?
– А можно? – Полина подошла к нему вплотную. Ей очень хотелось заглянуть ему в глаза ещё раз, как при знакомстве на берегу, но не решилась.
А капитан решился. Он посмотрел, словно весь в неё проник. Боже, в этом взгляде Полина прочла столько необычного: и грусть, и страсть, и крик души – все это просилось наружу из его сияющих глаз..
Наконец, Полина, держа руки на штурвале, глянула в ответ, и лёгкая, безумная душа её с такой силой потянулась к нему, что она, ничего не сознавая, страстно прошептала:
– Мой капитан…
– Полина! – он коснулся кончиками пальцев её пушистых русых волос.
– Мой капитан! – и порывистым движением головы задела щекой его горячие, жёсткие губы.
В рубке стало тихо, прохладно. Было слышно, как с шумом и плеском бились за бортом морские волны.
«Радость – это море. Море – это горе,
Шторм – когда беснуется вода-а-а-а…»
Потом Полина все вечера сидела дома возле горячей печи, которую топила не для тепла, а для души. Свет не включала – так казалось романтичней. И ждала, ждала.