– Никак. Это вы можете сами убедиться, что камень никто не менял, не вынимал из вашей оправы. Ведь работу то свою вы узнаете?
– Без сомнения. Таких, как я уже почти не осталось в Петербурге. Старая школа.
– Ну, посмотрите же!
– Если работал хороший профессионал, по крайней мере, аккуратный, то следов практически остаться не должно. Это вам не отмычки дверные, следы искать.
– Ну, взглянуть то вы можете?
Ювелир вставил в глаз болтающуюся на цепочке лупу, и пошел к свету.
– Мог и не смотреть. И так все ясно. Оправа моя. А в оправе, – еще один быстрый взгляд на Ваську, – в оправе стекло. Ничем помочь не могу.
– Тогда купите у меня эту оправу, – жалостливым голоском, от которого самой стало противно, попросила Василиса.
– Ну, если только, как золотой лом… – мохнатые брови задвигались на крупном лице, – старого Давида все так и норовят обмануть, только Дава никого обмануть не может. Потому что не умеет. Я дам вам пятнадцать тысяч.
– Сорок! Это же уникальная работа и к тому же платина!
– Это мне в убыток, – пожевал губами ювелир.
– Не думаю, Давид Моисеевич.
– Я могу дать вам только двадцать тысяч и ни рублем больше, – прокаркал старик.
– Двадцать нас не спасут. Оставлю на память, – произнесла Василиса и резко развернувшись, покинула квартиру ювелира, куда так любила приезжать вместе с Кириллом.
Давид Моисеевич тяжело опустился на старинный кожаный табурет и прошептал: «Жадность никогда не приносила мне доход. Надо было заплатить ей сорок тысяч. Старый я дурак». Но Василиса всего этого уже не слышала.
«Просто прощание с иллюзиями, – подумала она, выходя на гудящий проспект. – Странно, но я, ни о чем не жалею. Надо бежать к Танюшке, может, можно что – нибудь сделать без ста тысяч. Я могу за нее поручиться. И сегодня я расскажу ей все про мою жизнь. Не буду больше врать и прятаться».
На улице бежали люди с озабоченными лицами, со своими делами и проблемами. Первые легкие снежинки упали с тяжелого серого неба. Василиса поймала одну языком и подмигнула смешному мальчишке с россыпью рыжих веснушек на курносом носу.
Светлана
– Мам, давай к нашему дому еще пририсуем помещение, – в комнату вбежала Маришка с листом ватмана в руке, на котором рос и ширился индивидуальный проект семейства Кротовых.
– Цель назначения?
– Что? – переспросила Маришка.
– Для чего тебе еще одно помещение? Вон, какой он у нас широкий получился.