: «умерла жизнь». Это ощущение очень трудно выразить, но легко почувствовать – так, смертельно больной человек чувствует близость своего конца, что бы ни говорили ему оптимистичные медики.
Ощущение «незримой катастрофы», т.е. «слома» модели человека, и есть ощущение того, что «жизнь мертва»: попросту говоря, представления о том, что представляют собой человек и окружающий его социальный мир, уже «не работают», уже не соответствуют действительности. Социальная реальность перестает казаться ясной и органичной, она становится непонятной и пугающей, ведь ее «правила» – неясны. И до того момента, как эти правила прояснятся, т.е. станут «живыми», окружающая человека когнитивная реальность будет «мертва».
Теперь мы готовы к тому, чтобы обратиться к ясным историческим примерам «невидимых катастроф». Эпоха, в которую мы живем, могла бы быть тому блестящим примером, однако ей не хватает ясности – пока что, к счастью, мы еще не видим финала той драмы, по окончании которой зрители чаще всего остаются «без шуб и домов», приобретая в обмен на них нечто новое (я вновь имею в виду смену модели человека). В качестве двух примеров таких катастроф мы избрали две исторические ситуации, определившие во многом пути развития европейской модели человека. Наша цель – попытаться выхватить взглядом тот момент, когда эта смена модели человека, а также последовавший затем онтологический и социальный слом стали неотвратимы, произойдя задолго до того момента, когда случилось формальное, историческое событие.