Грекокатолицизм – явление во многом уникальное и с философской точки зрения противоречивое, поскольку в его случае форма и содержание, на первый взгляд, рассогласованы: несмотря на юридическое подчинение Папе Римскому и опору на католические догматы, обрядовая сторона данного религиозного течения соответствует византийской, православной, традиции. Однако рассматриваемое несоответствие формы содержанию является мнимым. Поставим вопрос: чем de facto, православием или католицизмом, по крайней мере изначально, являлся грекокатолицизм? Для получения ответа вначале обратимся к рассмотрению места обрядовости в православии и католицизме.
Несомненно, для православия характерно преобладающее значение обряда над догматами, о чем говорят следующие факты. Во-первых, языком богослужения в православии, в частности на территории Украины, был и остается церковнославянский, который вполне мог претендовать на роль национального языка, в то время как католические богослужения велись на латыни, которой в Европе владели лишь немногие. Во-вторых, в противовес проводимой периодически католической мессе для канонического православия характерен суточный богослужебный цикл, предполагающий круглосуточное отправление культа [3]. Наконец, следует обратить внимание на отношение к целибату, который в католицизме был узаконен Папой Григорием VII в XI в. и практически утвердился в XII в. [17, c. 1461]. В православии же целибат практикуется только черным духовенством, в то время как белое духовенство, которое непосредственно контактирует с паствой, обязано иметь семью. Таким образом, справедливо утверждать, что православная конфессия – это одно из средств усиления консолидации населения того или иного государства, и обрядовость православия очень явно свидетельствует о наличии подобной функции данной церкви, которая выступала средством, использовавшимся централизованной властью.
Эти выводы подтверждаются историей распространения христианства и последующей судьбой его конфессий. Так, изначально христианство в качестве государственной религии Римской империи было утверждено при активном участии Константина I на Никейском соборе 325 г. [9, с. 388–392] как мера предотвращения близившегося распада Империи. Далее на созванном по указу Феодосия I Константинопольском соборе 381 г. христианство окончательно укрепляет свои позиции в Восточной Римской империи, причем Константинопольский символ веры, отличный от Никейского символа, дает начало православию [9, с. 395–397]. Характерно, что Феодосий «рекомендовал святым отцам, не увлекаясь догматическими проблемами, заняться устроением церковных дел» [цит. по: 9, с. 396]. Аналогично в Киевской Руси князь Владимир в 988 г. начал декларативное внедрение православия, бравшегося на вооружение государственным аппаратом и насаждавшегося среди населения, которое длительное время не принимало данную религию [12, с. 18].