Вот точка зрения А. Васильева из этого же обзора: для все увеличивающейся части населения демократические лозунги и сами демократы все больше сливаются с фактами массового обнищания, возрастающей безработицы, вымыванием интеллигенции из общества. Все сильнее ностальгия по сильной руке, по сильной власти. Поэтому не исключен просвещенный авторитаризм, скажем, национально-демократическая диктатура, которая, ограничив разнузданные свободы, обеспечит политическую стабильность. В противном случае сложится диктатура тоталитарная, опирающаяся на люмпенов. Оптимистического сценария, по мнению А. Васильева, не предвидится. Приходится надеяться на лучший из плохих сценариев [Васильев, 1992, с. 4].
Возвращаемся в наши дни: возможное нежелательное развитие событий, по мнению А. Роксборо, может стать следствием как непонимания Западом, его лидерами психологической травмы от унижения, пережитого жителями Советского Союза, так и позиции Путина, учитывающего эту травму.
* * *
После 18 марта 2014 г. Россия «вышла на площадь». И хотя эмоциональный всплеск подавляющего большинства российского населения – «Крымнаш» – стал, скорее всего, компенсацией за годы унизительного состояния после распада Советского Союза, но невиданное в последние десятилетия эмоциональное единение большинства населения не явилось ли актом пробуждающегося гражданства в отсутствующем пока гражданством обществе и, более того, шагом на пути становления политической нации? Не являемся ли мы свидетелями рождения в России политической и гражданской нации?
Акош Силади писал, и в немногочисленных беседах с ним мы тоже говорили о том, что русские еще не стали нацией, во всяком случае политической гражданской нацией. Когда-то это, конечно, произойдет, и не исключено, что путь к этому может оказаться кровавым и уж, конечно, не будет усеян розами.
Проблема национального государства, нации в современной России действительно актуальна. Вот что думают (и пишут) по этому поводу представители академической политической науки.
Из европейской Тридцатилетней войны (1618–1648) вышел новый порядок, основой которого стало национальное государство. «В Европе совершился переход от религиозной идентичности к государственно-политической» [Глебова, 2014, с. 102]. Образование национальных государств современного типа состоялось в Западной Европе и Северной Америке в XVIII–XIX вв. и было тесно связано с распространением национализма. Национализм на этом этапе представлял собой светскую идеологию, основывающуюся на вере в общность судьбы, целей и ответственности всех граждан конкретного национального государства; ключевыми ценностями этой идеологии были суверенитет народа и патриотизм. Изначально национализм выражал настроение масс, был связан с борьбой народа за право самому определять свою судьбу в рамках своего национального государства и воспринимался как прогрессивная идеология, способствующая социальному и индивидуальному освобождению.