.
Снижение роли забастовок связано с ростом эффективности судебной системы в социальной защите работников, что в общем-то соответствует мировым трендам. Как фиксирует бесстрастная судебная статистика, были годы, когда наблюдался рост исковой активности граждан по трудовым делам, а были годы, когда имелось ее снижение, но количество трудовых споров в судах никогда – в отличие от забастовок – не опускалось до статистически неулавливаемой величины. Девять из десяти трудовых споров рассматривались по иску работника, и девять из десяти таких исков удовлетворялись. По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2001 г. было рассмотрено 414,4 тыс. споров по оплате труда, в 2005 г. – 597,7 тыс., а в 2014 г. – 489,1 тыс.
В 2000-е годы задолженность по зарплате существенно сократилась. Тем не менее количество исков по задержкам существенно не уменьшилось. Это свидетельствует о том, что работники предпочитали обращаться за защитой своих прав не в профсоюз или в комиссию по трудовым спорам, а непосредственно в суд. В 2014 г. дела о взыскании невыплаченной заработной платы составляли почти две трети (307,5 тыс.) от общего числа трудовых споров об оплате труда, а доля выигранных дел приближается к 100%9. Сравнение данных профсоюзной статистики и данных судебной статистики показывает, что фиксируемые профсоюзами нарушения составляют только 5–15% от общего числа трудовых споров, рассматриваемых судами [2, с. 43]. Таким образом, вопреки ходячим представлениям, в России судебная система представляет собой наиболее эффективный механизм разрешения трудовых споров, возникающих при нарушении трудового законодательства10.
Ценностные факторы. Это, с одной стороны, склонность российской власти и бизнеса к авторитаризму в трудовых отношениях, а с другой – социальнаяпассивность основной массы работников.
Опросы показывают, что работники в массе своей недовольны существующим социально-экономическим положением (размер зарплаты, уровень социальных льгот и гарантий, нарушения трудового законодательства), но не готовы активно бороться за свои права и экономические интересы.
Ряд авторов полагает, что пассивность – проявление извечной российской покорности, имманентная черта русской психологии. Но это не согласуется с фактической историей. В начале ХХ в. Россия – страна с сильным забастовочным движением, где бастовало на порядок больше, чем в развитых западных странах. В годы нэпа в первой половине 1920-х годов стачечная активность в СССР была выше, а во второй половине несколько ниже по сравнению со среднеевропейскими значениями [23, с. 4–5]. Так что современная пассивность есть привычка, сформировавшаяся в советский период. Свою лепту в ее воспитание внесли и пресловутые 90-е годы, когда окончательно утратились представления об «общем благе», каждый был сам за себя, выживал в одиночку.