Офицеры могли иметь на руках неограниченное количество денег, но за расходами все же следил начальник местной бригады. Несмотря на вполне сносное содержание и наличие собственных средств, среди офицеров нередки были случаи воровства.
Отдельное место в своем докладе генерал Манакин уделил проблеме побегов. Чаще всего они совершались из лагерей, расположенных на территории Закаспийской области. Поэтому в 1915 г. оттуда начался постепенный вывод военнопленных в другие регионы Туркестанского края.
Доклад был передан в Главное управление по квартирному довольствию войск с резолюцией военного министра: «Раз мы имеем в виду скоро убрать пленных из Туркестана, то никаких перемен в их там положении делать не следует, хотя надо сказать, что надзор за ними благодушен чрезмерно и благодушие это идет в ущерб иногда надлежащему настроению русских людей. Если в Туркестане останутся пленные генералы и офицеры, то надо воспользоваться передвижением пленных, чтобы и их (кроме славян) убрать в более глухие углы из Ташкента» [17, Д. 4535. Л. 25]. Ответственным за исполнение резолюции министра был начальник Главного штаба, но сам процесс исполнения возлагался на Азиатскую часть Главного штаба, в чьем непосредственном ведении находились и ТуркВО, и Туркестанский край.
Распоряжение министра в силу целого ряда обстоятельств до конца исполнено не было. К началу 1917 г. в крае осталось немногим более 41 285 пленных [18, c. 41], из них 37 720 австро-венгерских (36 006 солдат и 1714 офицеров) [18, c. 40]. Была и другая причина сокращения численности пленных в Туркестане – высокая смертность. По оценкам Ф. Бейли, с 1914 г. до начала 1918 г. в Туркестане умерли порядка 40–50 тыс. военнопленных. Эта оценка совпадает с данными, приводимыми Сибирской советской энциклопедией о том, что Туркестан стал могилой для 45 тыс. военнопленных [20, стб. 517].
При регистрации пленных военные власти России прежде всего отмечали их принадлежность к одной из неприятельских армий и вероисповедание. Поэтому установить точный национальный состав пленных в Туркестане весьма сложно. Национальный состав военнопленных Габсбургской монархии был таким же разнообразным, как и сама империя.
В период Первой мировой войны среди находившихся на действительной военной службе в Вооруженных силах Австро-Венгрии около 25% были австрийцы и немцы, 23 – венгры, 13 – чехи, 4 – словаки, 9 – сербы и хорваты, 2 – словенцы, 3 – украинцы, 7 – румыны и 1% – итальянцы [6, c. 54].