Но сами эти «тихие» указы явились великим апостольским делом святого Константина. Эта тишина знаменовала победу над диаволом: развеялось трехвековое наваждение, превращавшее империю в бойню для христиан. Святая Церковь смогла разогнуть спину, выйти из подземных храмов-катакомб и озарить мир светом Божественной Истины. Разоблачалась иудейская клевета на христиан как на «тайных людоедов и кровосмесителей» – народы могли воочию увидеть высоту учения и жития верных Христовых. Взорам заблудших идолопоклонников представал совершенно иной образ жизни и мысли, их слуха достигал небесный зов. Каждый человек теперь мог свободно сравнить и сделать выбор между культом грубой силы и христианским братолюбием, между языческой разнузданностью и красотой христианских браков, между поклонением идолищам и благоговейным богопочитанием, между Спасителем мира и демонскими соблазнами. Церковь Христова открыто обратилась к людям со словом о вечной жизни, обрела свободу для спасения человеческих душ. Эту несравненную милость Господь даровал человечеству через равноапостольного Константина.
Встать на сторону христиан – такой шаг требовал от императора немалого мужества. Святой Константин, многоопытный государственный муж, не мог не понимать, что рискует властью и жизнью. Христиане составляли только десятую часть населения империи, причем никогда не были активной общественной силой. Император-христианин в любой миг мог ожидать направленного против него взрыва языческого фанатизма. Заговоры и бунты действительно случались. Таков был мятеж в Риме, когда язычники разбили статую императора – ту самую, у которой в руке было копье-крест. Но равноапостольному Константину удавалось быстро гасить очаги смуты. Он твердо верил в помощь Всемогущего Бога. Он был глубоко убежден, что ему удастся укрепить державу не языческой грязью и ложью, а святой верой в Господа Милующего. Господь хранил и поддерживал царственного апостола Своего.
Под властью святого Константина империя наслаждалась покоем и процветанием, пришедшими на смену междоусобицам и тирании. То была заслуга мудрого императора – и его любил благодарный народ. Ему сопутствовали и громкая слава полководца, и добрая слава миротворца. Еще при жизни всеобщая молва наименовала его Великим, а Церковь – равноапостольным. Даже язычники, на свой извращенный лад, выразили восхищение его личностью, обоготворив его после кончины.