–Во, ещё одного боёба находкинского, небось, выловили!
Я думал, что удивляться уже не могу, но тут аж подпрыгнул.
–Я русский! – крикнул я. – С Владика! Нас было двое, но одного сильно ранило. Он на мину наступил на пляже!
–А какого вы на пляж полезли? Тоже красоток решили поискать в красных купальниках? Тут же всё заминировано, куда ни плюнь! Я ж говорю – боёбы. Сюда двигайся, коли русский. Мы в этом углу живём.
Так я познакомился с Серёгой Граковым и другими узниками данного ангара. За следующие несколько часов я узнал, кроме того, что являюсь полным боёбом, много нового и полезного. Что сортир – это яма в дальнем углу. Что вода – в бочке из-под бензина в центре ангара (Каждый день после обеда идёт дождь и вода по водостоку с крыши стекает в эту бочку.), ковшик на цепи – один на всех. Из еды – только зелёные бананы, сухари и какая-то бурда с запахом какао два раза в день. На допрос водят до обеда, а потом лежи на земле, обливайся потом в духоте и вони, лови комаров и многоножек и пой «Боже, благослови Америку!». На допросах предлагали курить какую-то херню, пить русскую водку и записаться на американский военный корабль моряком. Дают на подпись какие-то бумаги и бакланят на плохом русском, что через семь лет службы на их флоте мы получим гринкарту и поедем жить на госпенсию в Нью-Йорк, Бостон или Норфолк на выбор. В этом углу живут россияне: двадцать два рыла, хоть играй в футбол на две команды, только форма, к сожалению, одинаковая, судья не различит: тельняшки и серые бриджи. Никто из экипажа на допросах ничего не подписал, водку не пил и в Норфолке ничего не забыл. А вот четверо туристов типа меня, только на парусной яхте, приплывшие по красоток две недели назад, тоже взорвались на пляже. Один погиб, а остальные ушли на допрос и всё подписали не глядя. Теперь они живут в отдельном бараке, работают на администрацию.
В том углу – мексиканцы и ещё какие-то хлопцы, говорящие по-испански, тоже человек двадцать. С ними лучше не общаться. Для них все белые – амеры, а если амер попадает в руки к мексиканцам, то его без разговоров убивают по обряду инков путём вырезания сердца. В том углу – китайцы и японцы. Жить рядом они не хотят и всё время дерутся, но солдаты приказали всем узкоплёночным жить в куче и по другим углам не прятаться. Ангар изнутри разгорожен дощатым забором только на четыре загона: три для людей плюс сортир. На мой резонный вопрос: «Если я – боёб, то вы-то, профессора, как тут очутились?» мне заметили, что за хамство тут можно легко получить в пятак и пнули для профилактики под зад, но потом всё же рассказали свою историю. Если бы я конспектировал лекцию, прочитанную мне в два десятка матросских глоток, то запись была бы примерно следующая: