На Городище, с точки зрения британских ученых, указывает и свидетельство арабского географа Ибн Руста, согласно которому русы занимали большой болотистый и лесистый «остров» (jazira), окруженный «озерами», а их царь (malik) носил титул ‘khāqān rūs (хакан-рус). Однако, отмечают исследователи, термин «jazira» означает не только «остров», но также «полуостров» и «анклав», которым, в частности, может быть территория между двумя реками. Поэтому «джазирой» в принципе является Волго-Клязьминское и любое другое междуречье. «Островной» характер Городища, расположенного на участке суши, со всех сторон окруженном реками, также достаточно очевиден. Эта специфика поселения с самого начала была отражена в его скандинавском названии – Holmgarthr (т.е. «огороженный остров», «островное укрепление»). Позднее в скандинавских источниках оно было перенесено на возникший по соседству Новгород. Все это, считают С. Франклин и Дж. Шепард, дает веские основания рассматривать Городище-Holmgarthr в качестве того самого пункта, из которого отправились и в который должны были вернуться послы народа rhōs в 838–839 гг. (21, с. 40– 41; 19, с. 66–67).
Предметы вооружения, фортификационные сооружения и стратегическое положение Городища и поселений Ярославского Поволжья говорят о присутствии в них военной элиты, состоявшей преимущественно, если не исключительно, из скандинавов (21, с. 40). С точки зрения арабских писателей, русы были явно господствующей группой населения лесной зоны. Согласно Ибн Русту, они обеспечивали свое существование набегами на славян и торговлей мехами и славянскими пленниками. Однако, по мнению С. Франклина и Дж. Шепарда, здесь арабский географ демонстрирует незнание реальной ситуации, изображая как исключительно грабительские отношения русов с другими обитателями региона, которых он ошибочно называет «славянами» (saqāliba), тогда как местное население в большинстве своем тогда было еще угро-финским, а славянская колонизация находилась на начальной стадии. Кроме того, редкая населенность и лесистость территории исключали возможность неожиданных набегов и делали неэффективными попытки навязать какие-то формы принудительного обмена, в котором ключевую роль играли местные охотники и звероловы. В любом случае, взаимоотношения русов с аборигенами были более разнообразными, чем полагал Ибн Руст (21, с. 46–47).