» (3, с. 15). Научное обобщение возможно лишь в конце исследовательской деятельности, как результат массы частных обобщений, добытых из анализа целого ряда частных фактов.
Для Веселовского социально-историческая закономерность определенных явлений подтверждается их повторяемостью в аналогичных общественных условиях. Его «Историческая поэтика», отмечает Жирмунский, «постулирует идею единства и закономерности процесса развития мировой литературы, обусловленного в свою очередь единством и закономерностью исторического процесса в целом» (10, c. 490).
В «Исторической поэтике» Веселовский постоянно возвращается к мысли, что в унаследованных формах поэзии есть нечто закономерное, выработанное общественно-психологическим процессом, что поэзия «вечно творится в очередном сочетании форм с закономерно изменяющимся общественным идеалом» (5, с. 317).
Каждая новая поэтическая эпоха вращается в границах завещанных образов, формул, далеко простирающихся в области истории, от современной поэзии к древней, к эпосу и мифу, и позволяет себе лишь новые комбинации старых формул, устойчивых мотивов, которые она наполняет новым пониманием жизни. Это внутреннее обогащение содержания, этот прогресс общественной мысли в границах устойчивых поэтических формул привлекает внимание самого широкого круга исследователей – психологов, философов, эстетиков, культурологов.
В «Исторической поэтике» осуществляется попытка большого исторического синтеза. Б.М. Энгельгардт точно определил важнейшую черту «исторической поэтики» как единой «книги высшего научного синтеза», к созданию которой Веселовский стремился всю жизнь, «частью сознательно, частью бессознательно, влекомый таинственным инстинктом гениального ученого» (17, с. 13–14).
Способность к синтезу сказалась в отношении Веселовского к мифологической школе как важнейшему направлению тогдашней компаративистики. Комментируя работу Веселовского «Сравнительная мифология и ее метод», В.Я. Пропп писал: «Соотношение между тремя основными направлениями было неравное: внешне господствовала школа мифологическая. Она была представлена наибольшим количеством имен и трудов. Однако кульминационный пункт ее явно был пройден. Школа историческая или школа заимствований была менее заметна, но ближайшее будущее принадлежало ей. Школа антропологическая (этнологическая) еще только зарождалась» (цит. по: 14, с. 289–290).