Внешняя политика США при Джордже Буше создавала дополнительные условия для альянса между Москвой и основными европейскими столицами – Парижем и Берлином. Причем, несмотря на сдержанную позицию Еврокомиссии по энергетическому партнерству с Россией, реальных альтернатив по импорту газа у Брюсселя в начале 2000-х годов не было. Конкурирующий проект «Набукко» фактически забуксовал из-за отсутствия сырьевой базы. Возобновляемая энергетика, при всей своей популярности, была дорогим удовольствием и поэтому составляла лишь незначительный процент от общеевропейского потребления. Ставка же на уголь была невозможна по экологическим причинам.
В рамках этой стратегии Россия допустила ключевые компании из наиболее близких европейских стран к участию в проектах на своей территории. В частности, итальянская Eni заключила соглашение о стратегическом партнерстве с Газпромом, которое предусматривает, в том числе, и совместную разработку ряда месторождений, в частности Самбургского. Одновременно Газпром получил возможность напрямую работать на итальянском газовом рынке. Однако ключевым элементом российской энергетической стратегии стал запуск двух новых газопроводных проектов. Общие мощности «Северного потока» и «Южного потока» должны составить около 120 млрд м>3 в год – это в 4 раза больше, чем нереализованный «Набукко», или в 12 раз больше, чем оставшийся от него ТАР.
Москва также рассчитывала, что энергетика станет основой экономического партнерства, включая и сотрудничество в высоко-технологической сфере. В этой связи примечательно, например, что российский Госбанк вошел в акционерный капитал авиапромышленной группы EADS. Одновременно российские госкорпорации активно начали сотрудничать со своими партнерами в Италии, Франции и Германии.
Несмотря на отдельные успешные проекты с компаниями из стран Европы, партнерства с ЕС на энергетическом поле не получилось. Брюссель изначально настороженно относился к перспективам слишком существенного российского проникновения. Например, полная реализация всех трубопроводных инициатив уже к 2020 г. должна была увеличить долю российского газа в ЕС до 30%. Однако в условиях расширения рынка СПГ и сланцевой революции в Америке и Австралии объективная зависимость от России должна снизиться даже без «Набукко». Проект «европейского газопровода» спокойно закрыли именно в тот момент, когда появилась реальная перспектива газового экспорта из Канады и, возможно, даже США. Кроме того, Москва лишилась своих персональных козырей: в нынешней «Большой восьмерке» нет «старых друзей» Владимира Путина.