Образ жертвы своекорыстной власти, мужественное поведение Михаила Ходорковского на суде и в период заключения, незаурядный талант политического аналитика, побуждавший внимательно изучать его тексты «из зоны» и сторонников, и гонителей, способствовали сакрализации этой фигуры носителями либеральных взглядов. Эффект сакрализации оказался весьма противоречивым. Почитание Ходорковского в качестве безупречного борца с режимом допускало несколько интерпретаций прошлого опального олигарха. В одном случае нужно было говорить о прозрении высшего менеджмента ЮКОСа, решившего раз и навсегда отказаться от прежних методов стяжания богатства и пожертвовать своими активами и свободой ради становления в России институтов демократии, правового государства и свободного рынка, основанного на честной конкуренции. В другом случае требовалось представить бизнес Ходорковского как удивительное исключение среди бизнесов других олигархов. Наконец, третья стратегия предполагала апологетику российской финансовой олигархии как таковой, например в качестве одного из эксцессов исторически неизбежного этапа первоначального накопления капитала. Все три стратегии базировались на целом ряде допущений и умолчаний, и, таким образом, оказывались уязвимыми как для сторонников власти, так и для тех, кого даже печальная участь Ходорковского не заставила признать легитимность произведенного в 1990-е годы перераспределения собственности.
После ареста Ходорковского в весьма деликатном положении оказались так называемые системные либералы. Хотя сам термин появился только в конце первого десятилетия XXI в.2, выход на арену российской политики системных либералов может быть синхронизирован с приходом к власти Владимира Путина. На протяжении почти всех 1990-х годов неолиберальные реформаторы обладали возможностями оказывать решающее или, по крайней мере, значимое воздействие на выбор стратегического направления развития России. При Путине они продолжали пользоваться немалым влиянием, однако это уже было влияние исполнителей или кураторов какой-либо подсистемы в рамках системы, которая контролировалась другими силами. Подчас дело доходило до готовности исполнить предложенную властью роль, за которую взялся бы далеко не каждый идеологически мотивированный государственник. Хрестоматийный пример – участие одного из главных организаторов залоговых аукционов Альфреда Коха в установлении контроля власти над телекомпанией НТВ, принадлежавшей Владимиру Гусинскому. Для занимавших ригористическую позицию демократов перестроечной волны, подобных Юрию Афанасьеву, такого рода системный либерализм был равнозначен коллаборационизму [Афанасьев 2011]. По мере развертывания «дела ЮКОСа» обвинения системных либералов в коллаборационизме, исходившие от радикальных противников режима, становились все более решительными. Найти убедительные аргументы, оправдывающие включенность системных либералов в вертикаль власти, становилось все труднее.