Понимая, что сил у него мало, воевода Серослав не стал преследовать отступающих. Угры построились в боевой порядок и изготовились повторить натиск.
Владимирко смотрел с вершины холма, как и вторая ещё более яростная атака угорской конницы была отбита галичанами. Но выше по течению, по левую руку от него, резко и бешено рванули через брод дружинники Изяслава. Болгары и сербы, хоть и удерживали броды, но пятились, отступали. Где-то среди сражавшихся промелькнул всадник в золочёных доспехах.
«Изяслав, али сын его, Мстислав, – подумал Владимирко. – Вот взять бы такого в полон, тогда бы…»
Князь, с досадой прикусив губу, оборвал ход собственных мыслей. Мечты, мечты несбыточные. Вон какая сила через брод валит!
Избигнев прискакал от Серослава, просил вспоможения, дышал тяжело, конь был весь в мыле.
Владимирко усмехнулся горько, ответил резким грубым голосом, переходя на крик:
– Где я ему возьму ратников?! Пускай держится, покуда может!
Воевода Тудор Елукович прислал гонца с вестью, что часть угров ушла вверх по Сану.
«Верно, к Изяславу в подмогу», – Владимирко окликнул Избигнева и послал его с пятью сотнями всадников к Тудору для вспоможения.
– Потом ещё дам. Пусть, сколько могут, держат Изяслава у брода, – отрезал он хмуро.
Когда Избигнев примчался к Тудору, бой шёл уже на правом берегу реки. Изяславовы дружины рассеяли болгар и сербов и, при поддержке угорского отряда, теснили галичан.
Киевляне не могли подать помощь основным силам Гезы из-за глубокого рва между бродами, и весь свой удар они обрушили на воеводу Тудора, который, хоть и отступал, но оставлял перед собой множество поверженных противников.
Сеча теперь, кажется, достигла наибольшего ожесточения. Ударяли ратники друг друга, бились свирепо, с яростью. Избигнев, сам не понимая как, но оказался вдруг в самой сердцевине схватки. Скрещивались мечи и сабли, валились под копыта сражённые, падали кони. Кого-то он съездил саблей по голове, затем уклонился от удара тяжёлого меча, с каким-то ражим киевлянином схватился у самого края рва, оба они враз полетели с коней куда-то вниз, ломая густые заросли кустарника. Уже на дне рва, возле звонко журчащего ручья, они вскочили, схватились за оружие, но вдруг остановились. Киевлянин внимательно разглядывал Избигнева, молодой галицкий отрок, недоумевая, делал то же.