Я смеюсь, когда вспоминаю этот идиотский вопрос: “Оцените вероятность того, что вы сможете продолжать участие в тюремном эксперименте в течение двух недель, по шкале от 0 до 100”. Сто процентов, без проблем. Это же не настоящая тюрьма, а просто имитация. Если мне не понравится, я просто уйду. Кстати, интересно, как они восприняли мой ответ на вопрос: “Чем вы хотели бы заниматься через десять лет?” – “Идеальным занятием, которое, я надеюсь, поможет изменить мир в будущем, для меня была бы революция”.
Кто я? Чем я уникален? Как они восприняли мой прямой и простой ответ: “По религиозным убеждениям я атеист. С “общепринятой точки зрения” я фанатик. По политическим убеждениям я социалист. С точки зрения психического здоровья – здоров. С экзистенциально-социальной точки зрения я расколот на части, дегуманизирован, отчужден – но редко плачу”».
Дуг с независимым видом сидит на заднем сиденье полицейской машины, которая несется в управление. Он размышляет об угнетении бедных и необходимости отобрать власть у капиталистов и военных, захвативших все в этой стране. «Как хорошо быть заключенным, – думает он. – Все лучшие революционные идеи родились в тюрьме». Он чувствует родство с одним из «братьев Соледад» Джорджем Джексоном, чьи письма ему так нравятся, и знает, что в солидарности всех угнетенных таится сила, способная совершить революцию. Возможно, этот небольшой эксперимент станет первым шагом в тренировке его разума и тела для возможной борьбы против фашистов, правящих Америкой.
Офицер, регистрирующий задержанного в управлении, игнорирует дерзкие комментарии Дуга. Рост, вес и отпечатки пальцев успешно зафиксированы. Офицер ведет себя по-деловому. Джо легко откатывает каждый палец, получая ясный отпечаток, даже когда Дуг пытается напрягать руку. Дуг немного удивлен тем, какой сильной оказалась эта полицейская свинья. А может быть, это он сам ослабел от голода, потому что не успел позавтракать. Эти неприятные процедуры вызывают у него слегка параноидальную мысль: «А вдруг эти стэнфордские крысы сдали меня настоящим полицейским? Какой я дурак, что так много разболтал им о себе, – теперь они используют эту информацию против меня».
«Эй, мистер полицейский, – спрашивает Дуг слегка дрожащим голосом, – скажите мне еще раз, в чем меня обвиняют?»