Глава девятая. Экспедиция за золотом Колчака
С Ярославского вокзала они направились на Красносельскую, в ветлечебницу. По пути Карина купила в зоокиоске большой пакет витаминизированного собачьего корма.
– Боюсь, ему это не понадобится, – мрачно заметил Еремеев.
Дельф лежал в отдельном боксе, забинтованный крест-накрест. Он с трудом поднял здоровенную башку, забил хвостом, радостно повизгивая.
– Лежи, лежи! – запустил в густую шерсть пальцы Еремеев. Он вжался носом ему за ухо и приветственно подышал – быстро-быстро, как это делал в лучшие времена.
– Живучая собака! – приободрил хозяина Лазарь Моисеевич. – Если и дальше так пойдет, дня через три он станет вполне транспортабелен.
– «Педигрипал» ему можно? – спросила Карина, не сводя восхищенно-умильного взгляда с лобастой светлоглазой морды с живыми черными бровями.
– Очень немного и только из рук хозяина.
Дельф обнюхал лакомство, но есть не стал.
– Не утомляйте его. Ему покой нужен, – попросил ветврач и деликатно выпроводил посетителей из бокса.
На улице они разошлись в разные стороны. Карина, получив миллион предостережений и советов, отправилась на Курский вокзал за билетом. Еремеев поехал в Сокольники в фирму «Орбис», обещавшую в рекламном плакатике уладить все хлопоты, связанные с продажей недвижимости за двадцать четыре часа. Они уговорились встретиться на прощальном обеде в Столешниках в тихом и малолюдном погребке «У дяди Гиляя».
В фирме «Орбис» его встретили так, как давно уже нигде не встречали. Судя по всему, москвичи не торопились расставаться с родной жилплощадью, так что явление клиента-продавца оказалось приятным сюрпризом для главы Сокольнического филиала – очаровательной дамы лет сорока, по-американски любезной, подтянутой и деловой. В сером строгом костюме, если не считать слишком смелого разреза сзади юбки, она вышла из-за своего стола, украшенного монитором компьютера, супермодным светильником и вазочкой с фиалками, улыбнулась Еремееву так, как будто минувшую ночь они провели в одной постели, усадила за журнально-кофейный столик, вызвала по селектору хорошо вымуштрованную девочку в таком же псевдоделовом костюме, и та поставила перед ними по чашечке кофе, ликерные рюмочки и коробку шоколадных конфет. Еремееву стало стыдно за свои обтрепанные джинсы, потертую куртку, за фибровый «тревожный» чемоданчик, который он поспешил задвинуть под столик, за щеки, обросшие после ночлега в бане суточной щетиной. Но хозяйку роскошного кабинета волновала отнюдь не внешность клиента, а его недвижимость.