– Никак русские?
– Русские, дедко, – добродушно откликнулся Ермак и приказал грести к берегу. Он удивленно разглядывал старика. – Каким ветром занесло тебя в чужедальнюю сторонушку?
– Искал вольных краев. Шел-брел, утек от бояр-шишиг и тута прижился среди зверья. Пчелкой тружусь.
– Не тревожат? – пытливо уставился атаман на пустынника.
– Лес без краю, зверья полно, пойди найди меня. Эх, милый, простор тут для прилежных рук.
– А там что? – кивнул на восток Ермак.
– Дальше, милок, простерлось велие царство сибирское… Кучум-хан, почитай, аж до самой Туры протянул свою тяжелую длань.
– Плывем с нами, дедко? – приветливо позвали казаки.
– Куда, родимые? Ужо-тка я доплываю: мало-то осталось жить. А вам, милые, путь-дорога!
Воды Тагила быстро вынесли струги в Туру. Тихие леса прерывались полянами. Сильно пригревало, и на землю из небесной лазури лилась серебристая песня. В казаке заговорило извечное – крестьянская тоска по земле. Он сияющими глазами вглядывался в даль, где темные холмы дымились испариной. Эх, соху бы сюда!
– Жаворонушка! – млея, прошептал Охменя.
И все кругом было так, как на Руси, даже запах прелой земли казался родным, с юности милым.
– Плывем! – закричал Колесо.
Ермак повелел:
– Плыть тебе, казак, на поиск. Прознай, что за народ, кто хозяин в краю? Все прознай: и про хозяев, и про коней, и овец…
Вскочил Колесо с двумя казаками в легкий стружок и погнал по струе. У речных стремнин поднимались белесые яры. И по-прежнему не смолкала стройная и величавая песня жаворонков.
Сердце казачье не находило покоя: шумел камыш, то и дело поднимались стаи гусей, уток, охотничье сердце учащенно билось, и глаза Ширились и сияли, будто впервые увидели они дивный раздольный мир.
В тихой заводи казаки схватили рыбака. Татарин в островерхой шапке пал на колени, взвыл.
– Не бойся, говори по душевности, все, как есть! – заговорил с ним по-татарски Колесо.
Вмиг татарин повеселел, прижал руку к сердцу:
– Салям алейкум…
– Будь здрав, – отозвались казаки. – Что за царство?
Рыбак развел руками:
– Тут и там лес и вода, и земля князя Епанчи. Мы его добытчики, а он холоп хана Кучума. Велик бог, много воинов у хана! Епанча храбр и хитер!
– Дай шерть, что князьку не донесешь, живым пустим, – дружелюбно предложил Колесо.
Татарин взял горсть влажной земли, приложил к губам.