Девица знала себе цену – была горда, остра на язык и даже пренебрегала знакомствами. И это её пренебрежение находило в его душе отклик. Он, как и она, награжденный всеми внешними преимуществами – красотой, богатством и связями, – тоже брал от жизни то, что сам хотел. Ко всему прочему еще и возможность выбора невесты из лучших семейств Петербурга поддерживала в нём его самоуверенность. Но он не спешил сделать окончательного выбора: свобода и молодость – что может быть привлекательнее? К тому же мать не настаивала, много раз публично высказывая мнение, что лучших жен дает не столица, а воспитывает провинция. И после встречи с Елизаветой Дмитрий был готов согласиться с ней, ловя себя на мысли, что привезти в Петербург невесту из провинции будет даже весело. Перед его воображением даже легкой дымкой пронеслись неясные картинки, как при известии о его женитьбе некоторые матери почтенных семейств не смогут спрятать за легкой, светской улыбкой своего раздражения из-за напрасных, неоправдавшихся ожиданий.
Да! Он готов. Он готов устроить разговоры в Петербурге!
Тетка, отсылая с визитом дорогого гостя и наследника к своим соседям, сама от поездки отнекивалась плохим самочувствием в жару. За чаем на веранде, не забывая о пирожках с вишней, неторопливо, будто сматывая перед ним в клубок нить чужой жизни, рассказывала племяннику:
– Крачковские семья знатная, богатая. Девица – загляденье. Умна и с принципами. Хорошей будет женой и хозяйкой… У них в доме повсюду пахнет старыми тайными сундуками, в которых всякий мечтает порыться. И сундуки эти не выдумка. Богатство Крачковских берет начало от прадеда Капитолины. Тот скоро разбогател. Был купцом и в войну с Наполеоном брал подряды на поставки в армию. Но это всего лишь полдела. Его дом стоял на торговом пути – вся Москва мимо бежала. Все разом пришло…
Смотрела на него с прищуром, ласково, словно приготовила для него какой-то розыгрыш или проверяя на нем свои догадки:
– Я с Капитолиной и ее мужем знакома давно. На историческом маскараде, что после бала во дворце прошли в каждом губернском городе, её наряд был самый богатый, и красоты древней, трогательной. Из тех самых сундуков, в которых, чего греха таить, и я бы порылась…
Знаешь, меня всегда волновала наша старина. Будь у меня такие сундуки – музей бы открыла, все вещички переписала, под стекло выставила… Да что уж. Не суждено…