— Простите, что вы сказали?
Елки! Я что, последнюю фразу вслух произнес?
— Господин Брюно, — начал я, пристально глядя в глаза
посланнику, — у нас есть к вам поручение. Вы должны немедля
известить нашего брата короля свевов, готов и вендов Густава II
Адольфа, что мы желаем развестись с его сестрой принцессой
Катариной Шведской, по причине невыполнения ею супружеских
обязанностей, а также крайнего, я бы даже сказал, лютого,
несходства характерами!
— Что?! — На выпученные глаза изумленного дипломата было больно
смотреть, но я еще не закончил.
— Кроме того, я прошу содействия нашего брата в немедленной
отправке ко мне нашего сына принца Карла Густава и дочери принцессы
Евгении. Как известно, дети суть плоть и кровь отцовы и должны
находиться при нем. А то, что принцесса Катарина удерживает их
вдали от нашего величества, прямо и недвусмысленно противоречит
нашей воле. Dixi!
Фух! Похоже, впервые за время ношения короны я, как и подобает
монарху, столько времени говорил о себе во множественном лице.
Посланник выглядит так, как будто его мешком огрели. Бояре
по-немецки не больно-то понимают, но кажется, прониклись интонацией
и тоже настороженно помалкивают. Вельяминов, скорее всего, понял,
но молчит — и правильно делает. Не до него сейчас.
Скажу сразу, я вовсе не собираюсь всерьез разводиться с
Катариной. Нет, она мне нужна больше, чем когда-либо. Я хочу
всерьез изменить быт своего царства, и без царицы, принадлежащей к
царствующему дому, тут не обойтись. От королевской дочери не так
просто требовать соблюдения домостроя. Так что сначала изменения
коснутся моей семьи, потом ближних бояр, затем дворянства, а там,
глядишь, и до остального народа дойдет. Можно, конечно, и как Петр
Iв моей истории — насильно резать бороды и полы кафтанов, но я хочу
эволюции. Плавной и по возможности мирной. Только надо, чтобы
женушка приехала и перестала ерундой маяться. И чтобы братец ее
немного в себя пришел, а то вообразил невесть что. Интриган
хренов!
Георг Брюно, все еще ошарашенно поглядывая на меня, кланяется и
уходит. Бояре вполголоса обсуждают увиденное, видимо пытаясь
понять, что же все-таки случилось. Тут со скамьи поднялся боярин
князь Сицкий и, вопросительно глядя, попытался привлечь мое
внимание.
— Сказать чего хочешь, Алексей Юрьевич?