На берегу Нерчи в кустах у костра сидели трое: Иван Вологжанин, промышленник из Удинска, где вместе с сыном пристал к отряду, Никита Черкас, ссыльный запорожский казак, и знакомый Ивана – служивый нерчинский казак Терентий Лосев. Сын Вологжанина, Васька, сухощавый смуглый высокий подросток, на перекате дергал удочкой пескарей и складывал их в сумку, висевшую на боку. Мужики, хлебнув бражки, принесенной Терехой, и похлебав ухи, вели неспешный разговор. Лосев рассказывал об Амуре:
–Я вместе с Игнатием Миловановым по Амуру вниз плавал до Зеи. Острожки Зейский и Селенбинский смотрели. Места там хорошие, пространные, хлеборобные, и елани есть, и сенные покосы, по рекам луга большие. Албазин еще ближе – за две недели туда-сюда можно обернуться. Там за лето хлеба по пояс вымахивают. У нас тут под Нерчинском урожаи хилые, вот албазинцы хлебом помогают. Зерно от них довезти не сложно: осенью – на дощаниках по шилкинской воде, зимой – по льду.
Вологжан пошевелил пальцами босых ног, отгоняя мух. Олочи сушились на пригорке.
– Как там с охотой?
– На Баргузине соболя почти выбили. Я в служивые пошел, чтобы кабалу заплатить, последние годы прибытка никакого не было. По весне еще и Дарья в прорубь поскользнулась, утонула. Остались вдвоем с мальцом.
–Малец-то скоро выше тебя будет, – подал голос Никита.
–Пятнадцать годков по осени стукнет. Я ведь на промысле с осени до весны был. Дарья у меня тунгуска была, Ваську многому научила. Он силки на зайцев да кабарожек ставит, уток и рябчиков из лука стреляет. Про рыбалку не говорю: на речке и дневал бы, и ночевал.
Помолчали. Терентий продолжил разговор:
–Соболь на Амуре похуже баргузинского, с рыжинкой, однако зверя не меряно. Встречаются сохатый и пятнистый олень, северный олень и косуля, бурый медведь и кабан, рысь и барс, тигр есть.
Иван встрепенулся:
–Слышал, что за зверь?
–Кошка полосатая, пудов десять-пятнадцать будет, всякого зверя берет: и кабана, и медведя. Наши охотники били. Рыба на Амуре всякая. Говорят, в низовьях рыбины с лодку есть, калугой зовут. В лесах женьшень растет – корень жизни. Кто его настой пьет, долго жить будет. Вот только богдойцы нас туда пускать не хотят. Народы местные к себе переселили, на деревни нападают, хлеб конями травят, Албазин в осаду взяли. Я думаю, казаки, вам теперь туда дорога: богдойцев воевать, да наших выручать.