Да и было бы что…
Мы с ним говорили сегодня в первый раз, а Мирон, кажется…ревнует? Я не уверена.
— Это Алеша, — шепчу, проигнорировав ком в горле. — Он учится у нас тут. Пловец, местная достопримечательность.
— Нравится тебе?
— Демидов всем нравится.
— Алеша Демидов, значит. Ну-ну.
Молчание заставляет волоски на моей коже встать дыбом. Сердце колотится так, что я могу его слышать, а колени… Если бы Мирон не держал меня напором своего тела, я бы по стеночке утекла на пол.
— А мокрой такой тоже он тебя сделал?
— Ч-что? — кусаю губы, никак не сообразив, зачем он задает мне такие вопросы. Откровенные.
Одним пальцем Мирон поддевает мой свитер и оттягивает его снизу, чтобы показать все еще не высохшие пятна от воды. Дурочка я, правда? Беспросветная отчаявшаяся дурочка.
— Какой порочный ангелочек мне достался. Признавайся, Динь-Динь, о чем ты подумала?
Я вздрагиваю, когда чужой мокрый язык задевает мочку уха, обводя по кругу маленький гвоздик.
— Об экзамене, — выдаю первое, что приходит в голову. — Я сдала зачетную работу на четверку. Один вопрос подкачал, но он был слишком сложным, у меня не получилось быстро сообразить, поэтому преподаватель…
— Тише ты, тараторка маленькая. Я не успеваю следить за ходом твоих мыслей, когда эти пухлые губы двигаются прямо перед моим глазами.
— Тогда зачем спросил?
— Надеялся на правду, — он тянется к упавшей на щеку прядке и убирает ее от лица. — С Агатой разговаривала уже?
— Утром, да. Спасибо, что ничего не рассказал моей сестре. У нее и так слишком много проблем сейчас, я не хочу добавлять новые. Она за меня постоянно волнуется…
— Я тоже.
— Что?
— Волнуюсь за твою попку. Учти, обещание не находить больше на нее никаких неприятностей в силе. Иначе Агата узнает, как сильно ты накосячила.
— Можешь не напоминать мне об этом? Я и так чувствую себя опозоренной. Своими же руками.
— Не хочу, чтобы ты забыла об этом слишком быстро. В следующий раз меня может не оказаться рядом, и никто тебе не поможет, не вытащит. Тебе запачкают грязью твои прекрасные белые перышки, малышка, или к чертям выдернут их все.
— Хватит уже считать меня ребенком. Все совершают ошибки, ты тоже не совершенен.
— Я хотя бы могу постоять за себя.
— Я тоже…могу, — сглатываю, замечая изменения во взгляде Мирона.
Если до этого он смотрел на меня с какой-то странной теплотой, то теперь в его глазах ледяная буря. У меня все тело покалывает, как от тысячи пронизывающих меня в одну секунду иголок.