Говорил он густым, рокочущим басом и заметно окал. Так что слова
выходили гладкие, напевные.
— Точно, священник!
Захаров непочтительно зафыркал.
Я подошел к машине, взялся за ручку и сильно дернул. Дверца со
скрипом распахнулась, но и ручка осталась у меня в руках.
Подземные демоны!
— Благодарю, добрый человек, — дружелюбно кивнул священник
вылезая из машины.
Он был высокого роста, плечистый — удивительно, как поместился в
своем драндулете. Окладистая седая борода мягкими волнами
спускалась на широкую грудь. Священник был одет в черную рясу,
длинные седые волосы скрывались под черной мягкой шапочкой.
Я протянул ему ручку. Священник взял ее, повертел в руках и без
всякого сожаления закинул в машину:
— Ничего, добрый человек, не расстраивайся. Я ее потом
проволочкой примотаю. Колесница сия еще моему отцу служила, и мне
послужит с божьей помощью.
— Сию колесницу давно пора на свалку отправить, святой отец, —
заржал Захаров.
— И то правда, сын мой, — с улыбкой согласился священник.
Взглянул на Захарова, а потом на меня, видно, решая — кто из нас
старший. И обратился ко мне:
— Скажи, добрый человек, могу я видеть господина
губернатора?
Мне понравилось, как держался священник — с достоинством, но без
превосходства. Говорил он доброжелательно и внимательно ждал, что я
отвечу.
— А зачем тебе губернатор? — снова влез Захаров.
Но я остановил его.
— Повеселились, и хватит.
И повернулся к священнику:
— Я и есть губернатор. Никита Васильевич Волков.
Священник неторопливо наклонил голову.
— Отец Иннокентий Просвирин, священник Холмского прихода. Храм
мой стоит на городской площади.
— Отец Иннокентий? — улыбнулся я. — А Тишин мне про тебя всего
час назад рассказывал. Замечательный кальвадос ты делаешь, отец
Иннокентий!
— Слаб и грешен, — легко вздохнул священник. — Люблю иногда
согреться хорошим напитком. Позвольте вас угостить, ваше
высокопревосходительство.
Он снова нырнул в свою игрушечную машинку, достал две пузатые
бутылки и протянул их мне.
— Сие не манна небесная, но напиток отменный. Позапрошлогоднего
урожая яблоки на него пошли. Примите в подарок к свадьбе.
— Спасибо за подарок, святой отец, — улыбнулся я. — И давай без
чинов. Расскажи, что у тебя случилось. Ведь не ради кальвадоса ты
примчался на ночь глядя?
— Беда у меня, Никита Васильевич, — вздохнул отец Иннокентий. —
Демон мой пропал. Исчез Авессалом, и следа не осталось.