– Почти, – ответил я. – Скоро придётся ещё раз отойти к нему. А
пока я хочу разобраться, зачем вы привлекаете к себе столько
внимания.
– Что вы имеете в виду? – изобразив недоумение, нахмурилась
она.
– Вы ведь понимаете, что в нашем отделении лежит очень много
тяжёлых пациентов, жизни которых угрожает опасность. Врачам
приходится уделять им много внимания. Если вас на самом деле что-то
тревожит – скажите мне честно, и я найду способ это исправить. Но
попусту не дёргайте медицинский персонал. Этим вы вредите и себе, и
людям.
– Людям-то я, может, и врежу, – хмыкнула она. – Но себе –
нет.
– Вы зачем убедили медсестру вколоть себе антигипертензивный
препарат? – спросил я. – Если у вас чувствительные сосуды, вы себя
таким манёвром и убить можете. Прекратите оказывать давление на
медсестёр. Отныне вы будете принимать только те препараты, которые
назначает Накадзима-сан и я.
Якинори Момо долго смотрела мне в глаза. Её голова кивала в такт
пульсу. Женщина делала это не специально. Это яркий пример, так
называемого, симптома Мюссэ. Такое наблюдается у людей с нарушением
работы клапана, который располагается между сердцем и самым главным
сосудом – аортой.
Из-за этих киваний казалось, что Якинори Момо соглашается со
всем, что я говорю. Только на деле это было совсем не так.
– Ни вы, ни Накадзима-сан не сможете мне помочь, – заявила она.
– Вы даже понять не сможете, почему мне плохо.
Впервые в её фразе появился проблеск логики. Она начала говорить
со мной откровенно, потому что я беседовал с ней прямо. Не грубил
ей и не лебезил, как делают некоторые врачи, до жути опасающиеся
жалоб в свой адрес.
Прямолинейность – лучший способ наладить контакт с человеком.
Другого такого способа попросту не существует.
– Раз уж мы с вами разговорились, Якинори-сан, – произнёс я. –
Думаю, вы не будете против, если я скажу прямо, почему вы здесь
находитесь.
– Как это – почему? – пожала плечами женщина. – Потому что я
тяжело больна!
– Не только, – ответил я. – У вас есть родственники?
Ей взгляд изменился. В вечно злых глазках женщины промелькнула
печаль.
– Были, – ответила она. – Знаете, кем работал мой сын? Ох, если
бы он сейчас был живой… Он бы не позволил этим медсестричкам надо
мной издеваться. Он был в совете директоров «Ямамото-Фарм». О как!
Понятно?