- Я же приносила все справки, когда прошло зачисление, - удивилась я.
- У нас свои врачи. Мы дорожим клиентами агентства, поэтому если есть малейшие проблемы со здоровьем…
Дина сопровождала меня от кабинета к кабинету, где меня осматривали, задавали вопросы, но ни разу не ответили на мои, делая какие-то пометки в своих компьютерах. Последними в списке были маммолог и гинеколог, которые, по-моему, не спрашивали, а допрашивали с пристрастием. Первый при этом довольно мял мою грудь, заставляя почему-то наклоняться, второй как-то странно заулыбался, узнав, что я девственна, но на кресло залезть велел. Очень удивил меня его осмотр – ощупывал живот, прося свести колени, развести пошире, брал мазки, довольно причмокивал, касаясь интимных мест, чем заставил меня испытать стыд, хотя я отдавала себе отчёт, что это врач.
Дина кивнула, когда он что-то сказал ей, пока я одевалась, но, увы, я не расслышала.
- Полчаса на обед, час на отдых, - подведя меня к моим апартаментам, - сообщила бесстрастно Дина и удалилась. А как же расписание, правила и что там ещё у них положено?
Та же девушка, что и утром, сервировала обед. Я хотела спросить, как её зовут, но она быстро ушла.
Вторая половина дня была не менее насыщенной – танцы, тренжёрный зал, банные процедуры, маникюр, педикюр, депиляция, тестирование психолога. Ни одной свободной минуты, чтоб побыть наедине с собой, а когда она появляется, то хочется тупо рухнуть и отключиться. Дина молчаливо сопровождает, кажется, у меня появилась личная тень.
После ужина прогулка и занятия по эстетике и этикету.
Это только первый день. Боюсь подумать, что со мной будет через неделю, если выдержу.
Сегодня съёмки были не в пример более сложными – то обдували ветродуем, то водой поливали. И это при бесконечных переодеваниях, сменах причёски, макияжа. Если честно, то к какому-то моменту мне стало всё равно, лишь выполняла то, что от меня требовалось, но фотограф был, кажется, доволен, хотя мне что с того.
…Менялись занятия, проскакивали мимо дни – появилось ощущение, что я тут была всегда и останусь навсегда. Как пролетел месяц заметить не успела. А за ним второй, вот и третий на исходе.
Я привыкла, что разговаривать я могу только сама с собой и то мысленно. Всё старания пообщаться с кем-то другим обречены – либо молча уходят, либо делают вид, что не услышали моего обращения к ним. Вначале было тяжело, хоть я не особо общительная, но всё же и обета молчания не давала, потом и с этим свыклась.