Джесс и Гэвин сидели в креслах, собаки дремали у камина, единственного источника света; в нем потрескивали поленья, ярко вспыхивая, когда огонь начинал пожирать новую жилку смолы. Для Джейн приготовили кресло и бокал каберне на маленьком столике. Она была благодарна и за то и за другое.
Телевизор был выключен. Звучавшая в гостиной музыка несколько удивила Джейн. «Windham Hill», как ей казалось, не должен был особенно трогать ни Гэвина, ни Джесс. В запись входили сольные фортепианные номера Лиз Стори и Джорджа Уинстона, а также композиции Уилла Аккермана, исполненные на акустической гитаре[7].
Элегантная простота музыки и, конечно, горящий камин создавали в комнате атмосферу покоя. Джейн поняла, почему горит только камин, почему звучит музыка, когда после нескольких глотков вина произнесла первое, что пришло на ум:
– Что слышно из Филадельфии?
– Триста сорок подтвержденных смертей, – сказал Гэвин.
– И будет еще сотня, если не больше. И потом, столько раненых, обожженных, покалеченных, – добавила Джесс.
Гэвин положил сжатую в кулак руку на подлокотник, а другой рукой сжимал бокал.
– По телевизору говорят только об этом. Если пытаешься смотреть что-нибудь другое, у тебя возникает чувство… будто ты потерял человеческий облик.
– Черт побери, мы не будем это смотреть, – сказала Джесс. – Они делают так, что нет ощущения трагедии или ужаса. И это уж точно не военный репортаж. Это спектакль, и если ты разрешишь себе видеть в этом спектакль, твоя душа начнет превращаться в прах.
3
Джейн и Ник познакомились с Гэвином и Джессикой Вашингтон четырнадцатью месяцами ранее, в Виргинии, во время недельной кампании по сбору средств в пользу раненых воинов. Джесс участвовала не в соревнованиях для атлетов с ограниченными возможностями, а в общем забеге на пять километров и уступила Джейн лишь одну минуту.
Сразу же выяснилось, что все четверо – родственные души, и для этого не потребовалось долгих разговоров о положении в мире: хватило речевых нюансов, жестов, выражения лица, не сказанных слов, таких же важных, как сказанные. Четыре месяца спустя они снова встретились на подобном мероприятии, встретились так, будто дружили с детства. Им было легко друг с другом, как братьям и сестрам, которые хорошо ладят между собой.
Гэвин зарабатывал на жизнь написанием документальной военной прозы, а в последнее время выпустил еще и серию романов об операциях сил специального назначения. Бестселлера он пока не создал, но нашел издателя, чуткого к веяниям времени, а его репутация как писателя постоянно укреплялась, что удивляло и самого Гэвина, ведь он занялся литературой случайно, не намереваясь делать карьеру в этой области.