Анна оказалась хорошей женщиной, она действительно в свободную
минуту присматривала за нами, ухаживала, обтирала нас, помогала
сходить по нужде. Вот только ни Джейн, ни её мама не выжили. Джейн
освободила место раньше, куда и попала я. А вот я боролась за свою
жизнь изо всех сил. Услышав свой же кашель, попросила Анну, уже
понимая, что придётся просить на английском. Язык, на котором
разговаривала Анна, был каким-то странным, вроде и понятно почти
всё, но проскальзывали совершенно непонятные слова и обороты.
Поэтому я старалась говорить отдельными словами, постоянно
кашляя:
— Картошку, Анна, три-четыре штуки… кха-кха… Отварить, замотать в
ткань горячей, положить на грудь. Вот, сюда… кха-кха… Горчицу…
порошок есть? …в носки… надеть на ноги. Ягоду какую кислую… Морс…
тёплый.
Я всё пыталась вспомнить название нужных ягод. Клюква? Нет, она
вроде не росла в Англии. Брусника? Да, там и название у неё было
специфичным. Коровья ягода? Коуберри. Всё верно.
Попросила вскипятить воду и как остынет чуть-чуть, положить
угоду. И размять, чтобы получилось кисленький напиток. Долго я
подбирала слова, долго. Вот только даже в таком состоянии я поняла,
что произошло со мной что-то невероятное, и я оказалась не там, где
засыпала накануне. И не тем человеком. Совсем.
Я помнила, как проснулась первый раз ночью, очнувшись в чуть
влажной странной одежде, под покрывалом, и от меня почему-то
попахивало. И ведь ничего не предвещало моего попадания в новый
мир. Всё же у меня было хорошо. И семья, и дело своё. Наконец-то я
полностью решила вопрос с тем самым отелем и землёй, на которой он
стоял. Да мы же праздновали накануне как раз, причём сначала с
сотрудниками, а после в семейном кругу. Уложив детей, мы с мужем
посидели с бокалом вина, поговорили о своих дальнейших планах. И
ушли спать, счастливые.
Всё же было у меня, чего ещё желать?
Этот вопрос я задавала себе позже, и со временем поняла причину
попадания в новый мир. Вернее, предположила варианты. Что уж думали
высшие силы, засовывая меня в Англию прошлых веков, этого я только
предположить и могла. А тогда, в первые моменты, да и в первые дни
мне было настолько плохо, что я и думать не могла ни о чём.
Рано утром, в первый день пребывания в новом мире, я встала,
хотя сил не было от слова совсем. Хорошо, что я тогда почти не
соображала, а действовала больше на инстинктах. Пошла куда-то,
спустилась по скрипучим деревянным ступенькам, удивилась, откуда
такие взялись у нас в доме, прошла привычным маршрутом, не понимая,
почему я его знаю.