Тут в гостиную вернулся Родерик, и все замолчали и уставились на него.
– Билл Персимон говорит, что причин для волнений нет, – заверил он всех.
Но, направляясь в мою сторону, он посмотрел на небо снаружи, и мне показалось, что в его взгляде мелькнула нерешительность.
Кто-то включил радио, и в беседу вкрался мрачный прогноз погоды. Полковник Каудрей-Симпсон придвинулся поближе к приемнику.
– Ждет новостей об Эвересте, – объяснил мне Родерик, усмехаясь. – Это да еще ощутимое отсутствие рыбы в реках волнует полковника больше всего.
– Он очень милый, – сказала я. – Не хотелось бы его разочаровывать, но, знаете, по поводу Эвереста у меня свое мнение… Мне будет жалко, если его завоюют.
– Жалко? – с любопытством взглянул он на меня. – Почему?
Я засмеялась:
– Ну, не то чтобы жалко. Просто я всегда считала, что он – последнее не оскверненное место, которое еще не загадил своей самонадеянной поступью человек. Эверест всегда казался мне далеким, белым и недосягаемым. Безупречным – вот верное слово. И порой я думаю, что будет жаль увидеть следы человека на его снегах.
– Я и не знал, что ты такой поэт, Джанетта, – раздался надо мной лениво-насмешливый голос Николаса, подошедшего к окну как раз за моим стулом.
Я почувствовала, что краснею, а Родерик удивился:
– А почему вы должны были это знать? Разве вы знакомы с мисс Брук? Я об этом не знал.
Его голос звучал резко. Николас пристально поглядел на него.
– А почему вы должны были это знать? – передразнил он Родерика неприятным тоном и снова повернулся к окну. – Послушайте, если я не ошибаюсь, это наконец-то наш друг Бигл.
– Один? – спросила миссис Каудрей-Симпсон.
– Да. Странно…
– Что странно? – поинтересовался Аластер, присоединяясь к нему.
– Он возвращается долиной от озера Лох-на-Крейтеах. А я думал, что он пошел на Сгурр-нан-Гиллеан, – задумчиво объяснил Николас. – Не легче ли ему было спуститься по западной стороне долины и перейти через реку по камням?
– Какая разница? – возразил Аластер. – Это, конечно, кратчайший путь, но дорога ужасная, а вдоль подножия Блейвена со стороны Крейтеах тянется тропа.
Родерик сказал:
– Если он шел долиной, он мог видеть женщин. Еще достаточно светло, и на южном гребне вполне можно разглядеть людей.
Но Бигл отрицал, что видел кого-либо. И обеспокоенное выражение, которое появилось на его лице, когда он услышал, что обе девушки до сих пор не вернулись, немедленно вызвало в нас те опасения, которые мы пытались изгладить из своей памяти. Он отправился переодеться и поужинать, а мы продолжали сидеть, разговаривая урывками, стараясь в последующие полчаса не выглядывать часто в окно, а тревога все росла и росла.