Тут я подумала, что вообще никому не нужен чужой совет, так как по большей части люди ждут подтверждения собственному мнению.
Мы шли мимо костра для коронации, и я переменила тему.
– Вряд ли теперь зажгут костер. Думаю, что празднество отменят, если с двумя нашими девушками что-то случилось.
Альма угрюмо ответила:
– Все равно ветки уже мокрые, – и добавила с мрачной решимостью мыши, возвращающейся на привычную натоптанную дорожку: – Но чего Харт надеялся добиться своим поведением? С тех пор как она появилась, он ходил вокруг нее, высунув язык, как собака, и делал из меня дуру. Ах, вы многого не видели. Вчера она переметнулась к этому Друри, но на самом деле… я хочу сказать, что наверняка все это заметили. Предположим, она не в состоянии удержаться, но он-то? Почему Харт позволил себе увлечься? Мне ужасно хочется…
Я резко перебила ее:
– Вы хотите сохранить своего мужа или нет?
– Я… конечно, я хочу его сохранить! Глупый вопрос!
– Тогда оставьте его в покое. Разве вам не известно, что в браке нет места для гордости? Вам придется выбирать из двух зол. Если вы не в состоянии молчать, тогда будьте готовы к тому, что потеряете мужа. А если вы предпочитаете его сохранить, то забудьте о гордости и заткнитесь. Все уладится, потребуется только время и чуточку спокойствия.
Она открыла рот, вероятно, чтобы спросить, откуда мне это известно.
– Не будем больше обсуждать эту тему, – почти грубо заявила я. – Лучше поторопимся.
Оторвавшись от нее, я с трудом стала подниматься по тропе, которая становилась все круче и круче.
Мы уже забрались на приличную высоту, и, когда мы начали прокладывать себе путь по оленьим следам на западной стороне Блейвена, я с облегчением заметила, что ветер стихает. Его порывы стали не такими частыми и яростными, а когда мы добрались до подножия первых каменистых осыпей, дождь перестал лить так внезапно, словно его выключили.
Наш отряд растянулся вереницей и карабкался по крутому склону. Большинство мужчин несли с собой рюкзаки, у некоторых были веревки. Подъем становился все труднее, а оленьи тропы все уже и круче. Размытая дождем тропа, шириной не более ступни, вилась в густом, достигавшем колена вереске. Время от времени приходилось огибать обнаженную породу скальных выходов и с риском для жизни цепляться за корни и ветки, ноги скользили и скатывались на узкой полосе глины – все, что осталось от тропы.