Вскоре я понял, чем сильнее я пытаюсь заблокировать эти пораженные отсеки, тем шире и глубже становится брешь в обивке «Энтерпрайза»[26]. Поэтому я позволил вакууму заполнить все доступное пространство. Он не убил меня, но оставил балансировать где-то на грани между сознанием и коматозом, сном и реальностью, никогда до конца не отключаясь, позволяя мне поддерживать в себе жизнь.
Через неделю после того, как это случилось с Идой Линн, пришла посылка – пакет платьев, которые она купила к лету. Я не знал, что с ними делать, не хотел разбираться с возвратом, выбросить не мог и поэтому просто отнес на работу. Там было много женщин, которые любят платья вроде этих. Я предложил их бесплатно Бекке, тогда она была стажером в отделе кадров. На вид у них с Идой Линн был один размер. Я помню выражение ее лица – отвращение и жалость. Как будто бы я предложил ей что-то совершенно непристойное. Потом по офису поползли слухи о том, что у меня не все в порядке с головой.
Это парадоксально, но в те первые недели хуже всего мне делалось от наших общих друзей, которые, по правде, были ее друзьями и со временем отпали один за одним, не имея особого желания общаться со мной без нее. До этого я всегда шел в комплекте к ней, унылый бойфренд прекрасной женщины.
Она была всем так дорога, но внезапно эти люди, так преданно любившие ее, не могли больше произнести вслух ее имени. Они думали, мне будет проще, если мы все притворимся, будто ее никогда и не было. Хотя на самом деле это кроме нее никогда не было ничего.
Я делаю глоток пресного кисловатого кофе и смотрю на дрожащую в мутной дали линию горизонта. Нельзя думать об этом сейчас.
Я вхожу в отель, ожидая увидеть там вчерашнюю угрюмую русалку, но вместо нее за стойкой сидит безбородый старик в растянутой вязаной кофте. Проходя мимо него, я надеюсь, что он не будет смотреть мне в глаза и мне не придется объяснять, что я – постоялец, но, кажется, он и так уже все знает – это очень маленькая деревня.
В моем номере застелили кровать. Мне прекрасно известно, что так всегда делают в отелях, но мысль, что ключ есть у кого-то еще, вызывает смутную тревогу.
Я прохожусь по комнате, отодвигаю занавеску и выглядываю в окно. Двор, мусорный бак, кусок боковой улицы. Рядом с моим арендованным «Ситроеном» припаркована еще одна машина, большая, черная. В ней разговаривает по телефону какой-то человек, лица мне не разглядеть.