Я с ужасом смотрела на то, как он тащит меня к огромному стеклянному лифту, уходящему куда-то в небеса. Наверное, именно там и заключают браки. Высоко и конкретно на телевидении. Ну а где же еще?! В лифте с нами набилось еще несколько человек, и я оказалась прижатой к Ольшанскому вплотную. Чуть опустив голову, старалась не смотреть на него, учитывая то, что находилась я ровно на уровне его губ. Положение обязывало вести себя прилично, ругаться нельзя, каблуком ударить тоже, да и каблуков у меня не было. Упущение, но зато теперь я точно знаю, зачем они женщинам нужны: как средство самообороны. Оставалось только вести себя как порядочная женщина и вдыхать аромат его туалетной воды. А вот вода пахла про сногсшибательно. Угадать аромат было невозможно, не моего ценового диапазона эта амброзия. Но вкусно, черт возьми! И мысли навевает сразу такие романтические, что расслабляешься и начинаешь мечтать.
Вот на этой романтической ноте меня и вынесло из лифта вместе со всей толпой, туда погрузившейся. Ольшанский только успел схватить меня за руку и потащил в противоположную сторону.
– Пирожок мой дорогой! Нам совсем не туда. Там зрители, а мы с тобой будем сиять на голубом экране.
Мне не хотелось сиять, не хотелось на экране, тем более голубом. Я бы и в зрители не пошла, мне такое действо ни к чему. Все эти передачи про любовь, которая строится на обмане и естественнее играет тот, кому больше заплатили. И вот я буду играть в любовь, да еще и бесплатно. И самое худшее – с наглым бывшим одноклассником!
– Ваша комната! – Выскочила перед нами та самая девушка, одним движением нацепила на нас микрофоны и затолкала в комнатушку, размером с мою кладовку, в которой был только диван, кофейный столик и огромный телевизор.
– Это комната для любовных утех? – Я села на диван и попробовала на прочность. – Жестковат.
– Это комната для невест. – Ольшанский сел рядом и сложил руки на коленях. – Там ты смотришь, что говорит жених, здесь камера снимает, как реагируешь ты. Не забудь, что здесь все снимается.
– И в носу нельзя ковырять?
Ольшанский удивленно вскинул бровь.
– Не знал, что ты на такое способна.
– Я еще сморкаться могу.