И в результате мы разошлись довольными друг другом. Мне
клятвенно пообещали, что песни «Ангелов С» сегодня же пойдут в
эфир. Правда, пока только ночной, а потом поглядим. Это Света
сдалась первой. А я же в ответ заверил, что мы обязательно учтем их
пожелания, и в скором времени в нашем репертуаре обязательно
появятся острополитические песни. Посвященные, вне всяких сомнений,
Владимиру Вольфовичу. Горячими поклонниками которого вся эта
компания и оказалась.
— Боря, ну что ты как маленький, — я потрепал его по плечу. —
Хотел историю про дона Хуана сочинить, но Ходжа Насреддин тут лучше
подходит. Помнишь, там было про эмира и его любимого осла? Когда
Насреддин пообещал, что за двадцать лет научит его говорить? Или
читать, не очень помню…
— За двадцать лет кто-то из нас обязательно умрет, — не глядя на
меня, проговорил Бельфегор. — Или я, или эмир, или этот ишак.
Получается, мы их обманули?
— Все врут, — фыркнул я. — Хотя я честно считаю, что не особо.
Обманули бы, если бы пообещали через месяц занести им миллион. И не
занесли. Подписали договор и не выполнили условия.
Вообще по поводу активной общественной позиции нашей группы я
испытывал смешанные чувства. Так-то рокеры в любые времена не
стеснялись участвовать в разных движняках, типа «Голосуй или
проиграешь». Но мне как-то инстинктивно хотелось держаться от всей
этой клоунады подальше. В сегодняшнем разговоре я когда обещал, что
мы обязательно подумаем, как нам актуализировать репертуар, чтобы
стать ближе к народу, даже пальцы за спиной скрестил. На всякий
случай.
— Давай не скажем остальным про это, ладно? — Бельфегор
посмотрел на меня умоляющим взглядом.
— Про что именно? — спросил я. — Про эту встречу? Но песни-то на
радио взяли, их уже сегодня ночью в эфире будут крутить.
— Да нет, не про встречу! — Бельфегор замотал головой. — Не
скажем, что мы обещали подумать про… Ну, про политику. Скажем
просто, что дали послушать песни, им понравилось, они согласились
их покрутить. А про Жириновского не скажем. Хорошо?
— Хм, а почему? — я удивленно приподнял бровь.
— Да ну, Саню еще перекроет, — поморщился Бельфегор. — Помнишь,
как он во время путча прошлым летом возбудился? На митинге трое
суток проторчал, в Москву нам предлагал ехать на собаках. Как
вспомню, так вздрогну. Вдруг он опять?..