– Анна-Мария, хм, у вас даже имя в теме. Вот вы были настоящей девственницей! (Знал бы он, насколько близок к истине). Всё прожили, как в реале, – бесстыдный режиссер, глядя мне прямо в глаза гипнотизирующим взглядом, очень медленно, чуть касаясь, провел ладонью по моей щеке, вниз по шее, спустился к заветной ложбинке. Меня обдало жаром, перехватило дыхание, захотелось провалиться сквозь землю. Как он смеет! Я связана, на мне почти нет одежды, вокруг больше полусотни участников киносъемок, а ему хоть бы хны. Он что, не понимает, что все на нас смотрят и… о, господи… нет… всё ниже… нет…
– Да, вот то, что нужно: страх, возмущение, стыдливость, непокорность. Вы можете спасти этот день. – Сергей Дмитриевич резко отстранился, повернулся к съемочной группе. – Так, девушек перевязываем: Анну-Марию – в центр, тех, что слева,– оставляем как есть, тех, что справа, смещаем вправо!
Я перевела дыхание, но куда деть глаза? Вот же гад, оказывается.
И зашевелился муравейник. Каждый знал свои обязанности, и вода актрисам подносилась, свет корректировался, грим подправлялся, нежные невесомые платьишки в который раз расправлялись на прекрасных девичьих телах, веревки заново обвивались вокруг них, шикарные волны волос укладывались, камеры перенастраивались.
После обновления грима и прически (моя угольно-черная роскошь до пояса – предмет зависти многих) я начала чувствовать жжение в затылке и головокружение: еще бы, все, кому не лень, глазели на меня. Заинтересованно смотрели ребята из съемочной группы (гадали, рождается ли новая звездочка – избранная режиссера, или так, случайно повезло, а потом обо мне забудут). Гримеры и костюмеры – отдельная каста, всё воспринимают по-своему: во время работы всегда строги, и не понять, что на самом деле думают. Среди девчонок только одна-другая искренне мне улыбаются, воодушевились моим внезапным «везением» – оно питает их веру в собственную удачу: «вот мы тоже постараемся – и нас заметят». Это те, кто привязан к крайним столбам. Те, кому пришлось подвинуться, не скрывают ехидства. Ничего, переживу. Мир кино – не для кисейных барышень.
– Актрисы, мне нужны ваши искренние эмоции: жизнь в опасности! Представьте, что я могу сделать с вашей карьерой, испугайтесь и покажите мне этот страх. Губошлепики, губы поджать, закусить от страха, в общем, их прокачки не должно быть видно. Бойтесь, поскуливайте, плачьте. Наезжающая камера – это дракон. Когда она начнет двигаться в вашу сторону – смотрим все с ужасом на неё. Анна-Мария, дракон будет заглядывать тебе прямо в душу, понимаешь, да? Текста нет, но можно от себя что-то выдавать. Это касается только Анны-Марии, остальные – не говорим.