- Ты прав Пурэв, именно так все и будет. Ну куда ты собрался
ехать?
- У меня есть еще несколько вещей, которые я должен развезти по
адресам, которые дал мне дед. После чего, я собирался перейти
Китайскую границу, и уйти на Тибет, как паломник по святым местам.
Насколько я знаю это вполне реально. А из Тибета можно улететь хоть
в Индию, хоть в Вьетнам, или Бирму. В крайнем случае, можно
попытаться дойти до любой из этих стран своим ходом.
- А дальше?
- Дед посоветовал Латинскую Америку. Язык я знаю, устроиться там
будет достаточно просто и там наверняка меня не достанут.
- Возможно Чулуун и прав. – Чуулун по-монгольски – камень. Так
моего деда называли в улусе. – Вот только добраться этим путем вряд
ли получится.
- Что-то не так?
- Китай сейчас перекрыл границы с Внешней Монголией. Перейти, на
ту сторону, конечно можно, проходов хватает, но и попасть на глаза
пограничникам или милиции очень легко. У них сейчас какие-то
внутренние проблемы, до нас доходят слухи о смене власти, и они
закрылись сразу ото всех. Даже если ты доберешься до Тибета, вряд
ли сможешь покинуть его, и тем более своим ходом.
- И, что же делать. Ты ведь понимаешь, что оставаться здесь
значит подвергать опасности улус и моих родных. Вас и так тут
прижимают со всех сторон, а если здесь останусь я сами понимаете,
что может произойти.
Мои слова, сказанные Джалсынбоу, касались в первую очередь того,
что, хотя Монголия и считалась социалистической страной, но здесь
до сих пор имелась частная собственность. Те же улусы, занимающиеся
скотоводством и коневодством, на шестьдесят с лишним процентов,
принадлежали отдельным родам, и как бы находились в частных
владениях. И с каждым годом их количество уменьшалось. Чтобы
сохранить свою независимость, им приходилось платить повышенные
налоги, а продавать свою продукцию государству, по заниженным
расценкам. Государство в отличии от образованных на землях Монголии
колхозов, как бы не замечало частные образования, и поэтому
отказывало в снабжении, и с каждым годом сокращало объем общинных
земель, находящихся в общем владении. Точнее сказать их считали
единоличниками, но по сути большой разницы не было. Порой бывало
так, что, переходя на дальнее пастбище, где всегда производился
выпас овец или лошадей, улус вдруг натыкался на распаханные угодья
одного из вновь образованных колхозов, и приходилось искать новые
места для стойбищ. Представители государства, лишь пожимали
плечами, предлагая вступить в любой колхоз и разом избавиться от
всех проблем.