Подбитые оборотни падали в ноги
бегущих, но самые быстрые перевертни достигли первых рядов.
Завязалась рукопашная. Сатанинская сила оборотней раскидывала
попадающихся десантников, словно хулиганы расшвыривали магазинные
манекены. Ребята в зеленых формах разлетались подобно кеглям в
кегельбане, но те, кто находился на ногах, упорно отстреливались от
накатывающей волны.
– Ты должен остаться, иначе они
не выдержат! – обернулся Иваныч к Вячеславу.
– Я понял! – выкрикнул
Вячеслав.
Он тут же перекинул рюкзак мне. Я
поймал на лету, переложил через плечо. Два увесистых мешка
заколотили по хребту. Вячеслав подлетел к потерявшему сознание
солдату, сорвал автомат, и дослал патрон в патронник.
Мы побежали дальше, до самолета
оставалось ещё двести метров, когда за спиной прогремел близкий
рокот выстрелов. Обернулись с Иванычем – припав на одно колено,
Вячеслав расстреливал вторую группу оборотней, перепрыгивающих
через колючую проволоку забора. Десантники почти расправились с
первой волной, когда вторая волна оказалась ближе к нам.
Вячеслав срезал пулями мчащихся
перевертней, несколько кувыркнулись в траву, но остальные
продолжали лететь на стреляющего берендея.
– Не тормози! – гаркнул Иваныч в
мою сторону и шлепнул по рюкзакам, подталкивая к самолету.
Похожий на нахохлившегося сокола,
самолет двигался по полосе разгона. Опущенная платформа в задней
части начала понемногу подниматься. Мы мчались, не разбирая дороги,
под ногами бетонные плиты менялись на заросшую травой землю, и
опять на плиты. Оглушительно выли турбины, сухой воздух разрывало
от воя, криков раненных людей, непрекращающейся стрельбы.
Огромная белая птица
приближалась, вырастала в размерах, под задорно поднятым хвостом
закрывался огромный люк. Турбины ревели, разгоняя по земле тучи
пыли, ошметки травы. Иваныч бросился наискосок к белому борту,
рукой показав двигаться за ним. Я бежал изо всех сил, мог бы в
скорости составить конкуренцию гепарду, но Иваныч всё равно
опережал меня. Ненамного, но опережал.
Рюкзаки со всей дури колотили по
хребту, словно кто-то хлестал меня боксерскими перчатками, пот
заливал глаза, ноги спотыкались о комья земли на поросших травой
участках. Сзади выстрелы, крики, вой…»
– Вот тут можно бы поправить, – вслух
произнес писатель, делая исправления. – «Я поймал рюкзак и закинул
на плечо». Так было бы лучше.