Дав себе пару минут на слезы, Мария
Фёдоровна быстро привела себя в порядок и вышла к ожидающем ее
государственным деятелям.
- Господа, ситуация чрезвычайная!
Ваши меры по соблюдению секретности ситуации полностью одобряю!
Более того. настаиваю на том, чтобы эти меры еще более ужесточили.
Ни одного слова в прессу проникнуть не должно! Я немедленно соберу
семейный совет, на котором мы определимся с наследованием престола.
Ситуация со здоровьем цесаревича Алексея весьма сложная, поэтому
прошу вас хранить тайну, в том числе и от Гатчины. И постарайтесь
способствовать сохранению спокойствия в столице. Особенно обратите
внимание на жесточайшие меры по обеспечению столицы хлебом!
- Сделаем всё, что в наших силах,
государыня! – заверил вдовствующую императрицу Протопопов.
- Я советую вам сделать больше того,
что в ваших силах, господа!
На этом высочайшая аудиенция была
окончена.
Глава девятая
В которой господа заговорщики
испытывают чувство неопределенности
Петроград. Квартира князя Львова.
23 февраля 1917 года
Выбор — это разрешение
неопределенности, путем принятия решения в условиях, где
присутствует несколько различных вариантов
(Алексей Христинин)
Георгий Евгеньевич Львов, князь, и
далекий потомок славного Рюрика, пребывал в странном состоянии. Всё
было оговорено. План свержения власти ненавистного императора,
который оказался тряпкой, а не государем, был окончательно готов, в
него вовлечены не только думские деятели и богатейшие люди
государства Российского, но и высшее армейское руководство. О!
Среди военных тех, кто готов руку отдать, но голову
императору-подкаблучнику снести, оказалось такое превеликое
множество, что оставалось только удивляться, как это еще войска
сами не взяли судьбу государства на свои штыки. Сегодня государь
должен был отбыть в ставку, в Могилёв. И сегодня же по столице
должна была прокатится тщательно подготовленная волна погромов и
беспорядков. Хлебные спекулянты по убедительной рекомендации
думского руководства припрятали зерно, создавая ажиотажный спрос и
повышая тем самым цены на хлеб. И в это время правительство Николая
не делало ничего для исправления положения в столице. Государь
слишком отвлёкся на болезнь дочери (из-за которой государыня
осталась с детьми в Гатчине), и только настоятельные телеграммы
главкома Алексеева заставили его оторваться от семейных дел и
вернуться к управлению державой.